«Отречемся от старого мира…»
Так кем же был этот человек, столь популярный в 20-х годах прошлого века у нас в республике и сегодня практически забытый? Вообще-то его настоящая фамилия была Нюберг (Nyberg), и родился он 29 июня 1881года в городе Выборге Великого княжества Финляндского. Его отец Клаус Клас Фредерик Нюберг был шведом, а мать русская – Анна Александровна, урожденная Сахарова, дочка курского полицмейстера. Учитывая, что брак смешанный, ребенку дали интернациональное имя Александр.
Саше – а точнее Шуре, как его звали в семье, – было чем гордиться. Его отец с тройным именем, хоть и числился чиновником по телеграфному ведомству, но принадлежал к древнейшему скандинавскому роду Нюбергов, который по преданию ведет начало от самой могущественной волшебницы и воительницы древности Брунгильды. Существует легенда, что невидимый родовой замок Нюбергов и сейчас находится в северо-западной части Норвегии, надежно защищенный чарами, а его библиотека хранит древние свитки с темными заклинаниями небывалой силы. И знания эти передаются от одного главы рода к другому, не раскрываясь остальным... Не из этой ли легенды Джоан Роулинг взяла идею о Хогвартсе – невидимой школе волшебства?
Похоже, Шуре Нюбергу эти фамильные откровения были «по барабану». Он окончил Гельсингфорсский шведский лицей (хотя с детства блестяще владел и русским языком), затем поработал в торговой лавке. Но то ли кровь воительницы Брунгильды взбурлила, то ли сказался авантюризм матушки Александры, вышедшей замуж за иноверца, но Шура в 1901 году нанялся на торговый пароход и четыре года проматросил по портам Европы, обеих Америк и Африки, познавая мир, далеко не всегда справедливый.
В 1904 году Александр возвращается в Великое княжество и вроде бы становится на путь истинный: поступает на историко-филологический факультет Гельсингфорсского университета и экстерном получает диплом учителя русского, английского и шведского языков.
Где подцепил бациллы вольнодумства потомок славных Нюбергов, чьим девизом были слова «Кровь и Честь», – в морских скитаниях или на студенческой скамье, – точно неизвестно, но в ту пору он вступает в ряды финских социал-демократов. Александр Нюберг пробует себя в журналистике и выпускает газету либерального толка, которая все левеет и, наконец, становится откровенно социалистической. А сам ее редактор, к неописуемому огорчению папы Нюберга, меняет имя и родовую фамилию на какого-то Сантери Нуортева. Как в пролетарском гимне: «Отречемся от старого мира…»
Новоиспеченный Сантери с головой окунулся в политику. В 1907 году его избирают депутатом Эдускунты (сейма) Великого Княжества Финляндского, и на этом посту бывший Нюберг продолжает редактировать левые партийные издания. В этом же году он впервые встречается с Лениным и помогает ему нелегально «переехать в Швецию». И вот что интересно: хотя каждый шаг вождя пролетариата историками вроде бы расписан по минутам, в открытой советской печати вы не найдете ни слова об этом «героическом эпизоде». Есть многочисленные, хоть и противоречивые, свидетельства финнов, шведов и русских о том, как они помогали Ильичу сесть на поезд Хельсинки – Турку, как он хитро обманул царских шпиков и на ходу спрыгнул (по другой версии просто сошел) с поезда на маленькой станции, добирался по хрупкому льду залива (у кого-то пешком, у других – на санях) до острова Науво, чтобы сесть на пароход в Стокгольм. Но конкретного упоминания об участии в этом побеге бывшего моряка, 26-летнего Александра Нюберга нет. А Ленин не забыл о его помощи и в 1922 году отблагодарил сполна.
Эта встреча, похоже, так повлияла на мировоззрение Сантери, что он окончательно перешел в стан большевиков-ленинцев, начав в прессе открыто критиковать царский режим, за что в 1909 году и был отправлен за решетку. Отсидев два года, экс-депутат эмигрировал в США, где обосновался в городке Астория, штат Орегон, среди большой финской диаспоры.
Сантери и в Штатах не оставляет политику: редактирует финноязычные социалистические издания, вступает в соцпартию США (впоследствии – коммунистическую) и даже становится членом ее ЦК. А когда вслед за Октябрьским переворотом в Финляндии в 1918 году грянула своя революция, то пришедшее к власти правительство «красных финнов» предложило Сантери Нуортева стать его полпредом в США. Однако новоиспеченного «посла» американские власти не признали, и несостоявшийся дипломат начинает использовать единственное доступное ему средство – прессу.
Способный журналист пишет серию нашумевших статей в защиту Финляндской Советской Социалистической Рабочей Республики – ФССРР. И вот что интересно: благодаря его публикациям это название укоренилось в умах представителей англоязычного мира по обе стороны океана, но никогда не использовалось на его родине даже самими «красными финнами». Нуортева придумал ФССРР сам! Впрочем, ему это было неважно: в своих памфлетах он защищал не «красное правительство» Финляндии, которое он «представлял», а интересы Советской России. Более того – этот, в общем-то, самозванец начал выпускать журнал «Soviet Russia» – прообраз ставшего знаменитым издания «Soviet Union» – «Советский Союз».
«Директор по закупкам для России»
После того, как в 1918 году большевики подписали с Германией предательский Брестский мир, страны Антанты объявили РСФСР экономическую блокаду. Но уже в марте следующего года, в самый ее разгар, в Нью-Йорке в здании World Tower открылся необычный офис под названием «Советское бюро», которое возглавляет подданный Германии Людвиг Мартенс, родом из Одессы. А секретарем бюро, в обязанности которого входят «связи с общественностью и дипломатическая деятельность», – Сантери Нуортева, гражданин США.
Конечно, ни о какой дипломатии в этом бюро не было и речи. Ленин и его окружение наконец-то поняли, что, позорно выйдя из войны, разрушив устои государства, они не смогут сохранить режим без получения иностранной помощи. Советы остро нуждались в американских станках и технологиях, и в условиях эмбарго бюро Мартенса по прямому указанию Ленина начало поиски путей их нелегального получения в обмен на сокровища Российской империи и даже на продовольствие из голодающей России. Это отдельная темная страница истории страны, но достаточно сказать, что «личный друг» Ленина, а потом и Брежнева Арманд Хаммер, сделавший в тот период свое состояние, был еще и близким другом Мартенса. И его заместитель Нуортева, кстати, выступавший под родовой фамилией Нюбергов – так, видимо, солиднее звучало – не мог оставаться в стороне.
Но уже в мае 1919 года спецслужбы США спохватились, и в офисе «Совбюро» провели обыск, в ходе которого было выявлено около тысячи незаконных соглашений с американскими фирмами. Разразился скандал, Мартенса чуть было не посадили, а Нуортева в июне дает наглое интервью газете «Нью-Йорк таймс»:
«– Чем вы занимаетесь?
– Служил директором по закупкам для Советской России.
– Что вы сделали для успеха этого бизнеса?
– Обращался к американским промышленникам (называет компании-партнеры)».
Пока шло расследование, Нуортева неожиданно исчезает из Штатов. В советских источниках указывается, что его «откомандировывают в Канаду, откуда он выезжает в Британию для переговоров об установлении торговых отношений». Для этого его приглашает сам Леонид Красин, знаменитый советский дипломат, представлявший советские интересы в Соединенном Королевстве.
В этом не менее темном деле полно белых пятен. Министерство юстиции США тут же заявляет, что Нуортева «тайно пересек канадскую границу и выехал в Англию при содействии канадских и британских властей». Что же, это лишь еще одно подтверждение того, что бизнес сильнее политики и предприниматели Запада искали возможности вложить свои капиталы в Советскую Россию. Но американцы надавили на британских коллег, и нелегала арестовали. И тут начинаются закулисные дипломатические игры: британцы выпихивают Нуортева от греха подальше в Данию, а датчане – обратно в Туманный Альбион. Есть версия, что только после вмешательства тогдашнего друга Ленина и будущего врага народа Льва Каменева Нуортева-Нюберга на британском эсминце (это надо же!) переправляют в Ревель (Ригу), а оттуда он приезжает в Москву.
Британский шпион и белогвардейский заговорщик
В 1920 году Антанта снимает экономическую блокаду, и Советская Россия уже открыто ищет коммерческие контакты с Западом. Такой ценный кадр, как «гражданин мира» Сантери Нуортева, знающий Европу и Америку, назначается заведующим Отделом стран Антанты и Скандинавии Наркомата иностранных дел. Но вот беда: капстраны его к себе не пускают из-за имиджа коммунистического пропагандиста. Он становится «невъездным», но продолжает работать, как бы сейчас сказали, дистанционно.
А тут ВЧК «встало на крыло»: Феликс Дзержинский, уже посадивший всю доступную «контру» внутри страны, узрел в Нуортева потомка классово чуждой Брунгильды. И в марте 1921 года Сантери (к этому времени уже Александра Федоровича) внезапно арестовывают.
Что действительно вменяли этому американизированному финну шведского происхождения, знают только архивы ВЧК-ФСБ. Исследователи называют разные версии обвинения: от шпионажа в пользу Великобритании и белогвардейского заговора против Советского правительства до «попустительства спекулятивных афер подчиненных». Это, кстати, очень любопытный момент: а что, если чекисты были правы, учитывая, что «Совбюро» сотрудничало с таким «жучилой», как Арманд Хаммер? Позднее сам Нуортева это косвенно подтвердит, написав в автобиографии, что основанием для ареста стала «жалоба в Москву от американских партнеров о том, что-де пропадает помощь голодающим, поступающая из США». Так или иначе, но арест завотделом Антанты вызвал дипломатический шок. Западные послы отправляли домой тревожные депеши: не с кем стало решать вопросы…
«Красный потомок Брунгильды» отсидел в застенках Лубянки почти год, пока в его судьбу не вмешивается сам товарищ Ленин. Он вызывает на ковер «железного Феликса» – лично отчитаться об аресте человека, спасшего вождя во время шведской эпопеи. После чего 23 января 1922 года не признавший вины Александр Федорович Нуортева выходит из тюрьмы полностью оправданным де-юре, но де-факто «пораженным в правах»: его отправляют на работу в Карелию.
Чужой среди своих
Впрочем, можно ли это назвать ссылкой, как считают некоторые историки? В Наркомате иностранных дел ему замена все-таки нашлась. А в бывшей Олонецкой губернии уже второй год воплощался в жизнь план Гюллинга – Ленина о создании «европейского фасада» Советской России – Карельской Трудовой Коммуны.
Об Эдварде Отто Вильгельме Гюллинге, докторе наук, доценте Гельсингфорсского университета и «красном финне», наш рассказ еще впереди, а пока лишь вкратце поведаем о его мечтах.
После провала революции на родине, Гюллинг предложил Ленину построить оплот социализма с «карельским лицом» в Олонецкой губернии, занимавшей в то время часть территорий современных Мурманской, Архангельской и Вологодской областей. Вождь, сторонник насильственного административного деления страны по национальному признаку, поддержал эту идею, и в 1920 году была создана КТК, 100-летие которой мы будем отмечать через три года.
Но Эдвард Отто Вильгельм начал воплощение проекта как-то странно: с финнизации, прежде всего карельского населения. Мол, изучив финский язык и культуру, коренное население подтянется к уровню европейцев. С этим можно спорить, но во многом взгляды Гюллинга и его сторонников – Густава Ровио и Отто Куусинена – можно считать махрово-националистическими. Они, выходцы из финской социал-демократии, во многом были сторонниками «панфиннизации» финно-угорских народов. Радикалы этого крыла уже в конце ХIХ века мечтали о создании некого финского государства от Урала до Скандинавии. А тут – такой подарок Ленина!
Сантери Нуортева в то время был куда более лоялен к братьям-славянам. Он, хотя и приветствовал независимость Финляндии, но считал, что она должна если и не оставаться в составе Российской империи, то дружить с могучим соседом. Поэтому он оказался «чужим среди своих». Если в русские большевики его приняли сразу, засчитав даже партийный стаж с 1904 года, то в финляндской компартии в эмиграции ее вожди согласились считать этого «соглашателя» своим только после личного вмешательства Ленина.
Нуортева, приехав в Карелию, активно принялся за новое дело: как учитель по диплому, он возглавил народное образование, как профессиональный журналист – агитпроп всей КТК. А через год его снова призывают в Москву заведовать англо-американским отделом Наркомата иностранных дел, а затем – информационным агентством РОСТа (впоследствии ТАСС) в Швеции. Но скандинавам не нравятся слишком уж активные контакты Нуортева с местными коммунистами, и его «просят» покинуть страну. И здесь швед по национальности становится тоже чужим среди своих.
Москва пытается назначить его полпредом в Финляндию, Канаду, Великобританию, Норвегию, но «поджигатель мировой революции» везде объявляется персоной нон грата. Самое печальное, что ему не доверяют и в Москве. Глава НКИД Чичерин в беседе с послом Швеции отмечал, что Нуортева – «хороший политик и дипломат, но скорее социал-демократ, нежели коммунист»...
Репрессировать посмертно!
В 1924 году Александр Федорович снова возвращается в Карелию и становится председателем ЦИК Трудовой коммуны – ее президентом, или, как тогда говорили, «всекарельским старостой». Но отношения с руководством республики по-прежнему не складываются. Посол Финляндии Хакцель докладывал в Хельсинки, что Нуортева слывет «русофилом», противостоящим «финнофильству» Гюллинга. Владевший русским лучше многих своих коллег по правительству, Александр Федорович выступает за равноправное развитие культуры и образования на русском и на финском языках. Именно в этом духе он пишет и программную декларацию об образовании Автономной Карельской ССР.
За четыре года Нуортева-Нюрберг успел многое сделать для нашей республики. Благодаря его связям в Москве и за рубежом Карелия попучала оборудование для развития экономики, прежде всего бумагоделательной промышленности. И что для нас, журналистов, ценно – он стал «отцом» региональной печати и радиовещания. Но вскоре здоровье стало ухудшаться, и 31 марта 1929 года Александр Федорович Нуортева умер в ленинградской больнице, куда его направили на лечение. Ему было 47 лет.
«Всекарельского старосту», человека и политика явно не губернского масштаба, похоронили в центре Петрозаводска, на площади Ленина, рядом с могилами «павших борцов революции». Хотя они были погребены там в разное время, захоронение назвали «братским». В Музее революции ему была посвящена большая экспозиция. А потом имя Нуортева было приказано забыть.
Уже в 1935 году Сталин понял, что создание «европейского фасада» в Карелии идет вразрез с его стратегией централизации власти. И Эдварда Гюллинга, так же как и его сподвижников, записали в стан «врагов народа» и расстреляли. Александра Нуортева, хотя прошло почти десять лет после его смерти, тоже не забыли. Он был объявлен махровым националистом и репрессирован посмертно – редкий случай! Набережная Нуортева снова стала Онежской, пароход – «Онежцем», школа и завод просто остались без названия, а музей без экспозиции...
Удивительно, но, искореняя память о «враге народа», уцелевшие соратники оставили в покое прах этого человека. А могли бы и развеять по ветру... Может, только потому, что захоронение уже считалось «братским»? Но памятный знак, как рассказывали мне старожилы, был снят.
Три смертных приговора
Еще более трагичной можно назвать судьбу детей. У Сантери Нуортева их было трое: сыновья Пентти и Матти и дочь Кертту. Осенью 1941 года, эвакуируясь из Петрозаводска, братья попали в плен к финнам, бежали, переправившись на лодке через Онего, и вступили в наш диверсионно-разведывательный отряд. В 1942 году, согласно версии карельских чекистов, изложенной в очерке «Братья Нуортева», они, как разведчики, снова вернулись в город, но были опознаны. Через два месяца допросов, 20 августа, по приговору военно-полевого суда 28-летний Матти и 32-летний Пентти были расстреляны. Говорят, что финны предлагали им свободу взамен на отказ воевать, но братья на это не пошли…
Не менее драматична и судьба их сестры Кертту. В 37-м ее, 25-летнюю женщину, арестовывают как дочь врага народа и на три года отправляют в лагеря. В 1942 году, когда погибли ее братья, о Кертту вспоминают «органы», готовят как разведчицу и отправляют (как она сама пишет – «парашютируют») в Финляндию. По некоторым данным, она должна была в группе советских агентов готовить почву для заключения Финляндией сепаратного договора о мире с СССР. Но операция провалилась, и Кертту арестовывают.
А дальше происходит нечто странное. По одной версии, она влюбляется в финского контрразведчика, по другой – ей просто открывают глаза на сталинский режим. Так или иначе, женщина под псевдонимом Irja Niemi пишет в тюрьме книгу «Взращенные Советами» о жизни финской диаспоры в Карелии. Как она сама сказала – «педантично точную правду». Книга имела большой успех, но это не спасло Кертту Нуортева от вынесения смертного приговора, хотя он так и не был приведен в исполнение. А после заключения мирного договора с СССР в 1944 году ее просто передали советским властям Нетрудно догадаться, что Кертту вновь арестовали и отправили в один из казахстанских лагерей. Ей удалось выжить, и остаток жизни «дочь врага народа», сама ставшая им дважды, провела в Караганде, переписываясь с родственниками Нюбергами, жившими в Союзе и за рубежом. Умерла Кертту Нуортева в 1963 году.
Память с опечатками
Забытье, которому в СССР в 37-м году предали род Нюбергов, после смерти Сталина сменилось равнодушием. Кертту Нуортева в последние годы своей жизни писала о том, что получила петрозаводскую газету с фотографией могилы отца. На ней, обижается дочь, дата рождения указана неверно: 1888-й, а не 81-й год. Возможно, после развенчания Хрущевым культа личности своего предшественника мемориальную табличку восстанавливали, не удосужившись заглянуть в архивные данные. Сейчас эта ошибка исправлена, но сделана другая. На доске выбита надпись: «Председатель ЦИК КАССР». Им Нуортева никогда не был: он руководил АКССР – Автономной Карельской социалистической республикой, а указанное название появилось лишь через девять лет после его смерти, в 1936 году.
Имена сыновей-героев Матти и Пентти не присваивались пионерским дружинам и отрядам, как, например, имена Федора Тимоскайнена или Любы Тумановой. Впрочем, и об этих мужественных людях карельской земли мало кто сегодня помнит.
И уж совсем недавняя нелепость: на сайтах современных патриотических организаций Карелии вывешены документы о воинских захоронениях Петрозаводска. Из них можно узнать, что Нуортева А. Ф. числится в списках... погибших. Такая вот незавидная доля выпала «красным» потомкам Брунгильды...
