В 1969 году в жизни Петрозаводска произошло знаменательное, судя по откликам той же партийной прессы, событие. На улице Кирова, 12 гостеприимно распахнул двери новый Дом политического просвещения (ДПП). Раньше профессиональные пропагандисты располагались в здании дореволюционной гимназии на улице Куйбышева, где теперь процветает банк ВТБ. Но теснота унижала строителей развитого социализма и, переехав в новый дворец торжества идей марксизма-ленинизма, они передали дореволюционный дом Институту усовершенствования учителей – прочувствуйте, мол, как нам пришлось.
А Дом передовой идеологии, созданный архитектором Тамарой. Ковалевской, был внутри действительно отменным: в нем не социализм - коммунизм можно было строить! Здесь располагался большой зрительный и несколько лекционных залов, множество аудиторий и кабинетов, и огромная партийная библиотека - в ней сегодня находится репетиционная комната оркестра. Не хватало только бассейна с сауной.
И все-таки здание ДПП, или «Политпрос», как привычно его называют старожилы, шедевром не назовешь. На мой непросвещенный взгляд, оно внешне попахивает тем же, уже осужденным партией еще в 30-х годах псевдоконструктивизмом Дома нацкультуры. А архитектор Юрий Карма так высказался: «Это здание могло быть завершающим в ансамбле улицы, но не выполнило свое назначение и расстроило ансамбль двух улиц – Кирова и Свердлова. Оно ни расположением на участке, ни масштабом не вписалось в ансамбль улиц. В другой обстановке градостроительной политики был бы проведен конкурс на строительство лучшего общественного здания на этом очень важном и видном месте».
Зато, как и в довоенном Доме национальной культуры, здесь имелись общепит и кинопоказ, причем закрытые для широких масс. В столовой (вход строго по времени, указанном в пропуске, в зависимости от ранга обладателя) можно было отведать крабовый салат, «печень по-строгановски», судака «припущенного». Обед, как и везде в то время, стоил не более рубля, но был куда вкуснее. А на праздники «выбрасывали» настоящее чешское бутылочное пиво.
О закрытых киносеансах в большом зале ДПП вообще ходили легенды. Мне приходилось слышать, что там «такое показывали…». Но якобы партийная комиссия во главе с секретарем обкома КПСС по идеологии Михаилом Христофоровичем Киуру тут же ножницами вырезала «такое», а то и вообще запрещала просмотр. Ответственно заявляю, что это ерунда. Меня как-то занесло на эту «тайную вечерю» с интригующим названием «Генрих VIII и его шесть жен», и с тех пор я имею стойкую идиосинкразию на британскую классику. А Киуру, карельская копия престарелого главного идеолога СССР Суслова, там ни разу не видели.
Я долго не понимал, почему устраивали эти просмотры для избранных? Ведь даже не уйдешь, как в обычном кинотеатре, если картина не понравилась: что подумают вышестоящие товарищи… Может, эти просмотры носили принудительный характер – в качестве приобщения партаппаратчиков к прекрасному?
Но в основном в ДПП учили городских и сельских активистов истории партсъездов, премудростям политэкономии социализма, разъясняли самую суть выступлений генеральных секретарей. Систему всевозможных «курсов повышения» венчал Институт марксизма-ленинизма, диплом об окончании которого не прибавлял практических знаний руководителям среднего звена, но был пропуском для карьерного роста.
Чем же все-таки запомнился Дом политпроса в истории города? Конечно, уж не форумами коммунистов Карелии, хотя об одном рассказать стоит. Это был пленум обкома КПСС 1988 года, на котором выбирали делегатов на XIX Всесоюзную партконференцию. Говорят, что у рядовых его участников открылись от удивления рты, когда они увидели в президиуме опального Бориса Ельцина и услышали предложение избрать его одним из 13 карельских делегатов. Но роли нашего обкома в этом победном старте будущего лидера России не было.
Как потом выяснилось, в политбюро ЦК КПСС поняли, что не пустить сибирского мятежника на конференцию не получится. Поэтому было решено делегировать его от нашей парторганизации. Место в зале Кремлевского дворца съездов у нашей делегации было определено на дальнем балконе: мол, не дойдет Боря до трибуны. Но Ельцин, зажав в поднятой руке делегатский мандат (от Карелии!) - «точно знамя над Рейхстагом» - как потом он сам пошутит - спускается вниз и - прямиком к трибуне: «Прошу дать мне слово!».
Во второй раз Дом политпроса увидел Ельцина уже в качестве Председателя Верховного совета РСФСР - незадолго до путча 1991 года. В Большом зале состоялась его встреча, как тогда говорили, с «представителями общественности республики». И да простят меня меломаны, но такого аншлага этот зал не видел, хотя на встречу с будущим президентом можно было попасть по спецпропускам. Петрозаводчане рвались в ДПП, как сам Борис Николаевич к трибуне партконференции. Штурмовали «черные» входы, пытались пролезть через окна первого этажа, Самые изобретательные стали бросать знакомым пропуска из окна туалета на втором этаже. Я, как аккредитованный журналист, дважды проделывал эту операцию, надежно прикрепив заветный талончик к блокноту.
А через год произошел августовский путч, Ельцин приостановил деятельность КПСС, проще говоря – прикрыл компартию. Ее здания были реквизированы. Так Дом политпроса был передан филармонии. Конечно, получить такой дворец было счастьем, несмотря на то, что бывший лекционный зал по своей акустике, может быть, и соответствовал карельскому говорку персека обкома КПСС Ивана Сенькина, но ни коим образом не отвечал симфоническому многоголосию. Но нашлись специалисты-звукотехники, которые закрыли окна, поставили специальные панели на стены, и звук стал чуть лучше, чем он был еще в Доме крестьянина в послевоенные годы.
Несмотря на неважную акустику, поработать с виртуозами Симфонического оркестра считали за честь уже состоявшиеся мэтры - дирижер Дмитрий Башкиров, скрипачка Татьяна Гринденко, пианисты Алексей Любимов и Николай Луганский. Но не будет преувеличением сказать (и это - тихая гордость филармонии!), что ее сцена стала дебютной площадкой для таких звезд мирового уровня, но в то время мало кому известных, как Анна Нетребко, Видим Холоденко... И они помнят об этом.
А всех их - и первого президента России, и даже все партконференции - помнят стены бывшего Дома политического просвещения, а ныне Карельской государственной филармонии. И это не метафора: в здании с момента его открытия в 1969 году ни разу не проводился капитальный ремонт. Здесь все «родное» – от сантехники до плашечек когда-то шикарного паркета в фойе на втором этаже. Эти паркетные плашки сотрудницы филармонии каблучками вколачивают на штатное место после каждого концерта, совсем как британские леди - вырванные лошадиными копытами пучки травы на газоне для игры в поло...
Редакция благодарит Национальный музей, Национальный архив Республики Карелия и сотрудников Филармонии за помощь в подготовке публикации.
