Наверное, это большое счастье – быть не просто исполнителем ролей, а настоящим творцом своего культурного мира. Дело в том, что Константин Райкин в свой театр набирает тех актеров, которых сам выучил, воспитал: «Выбираю тех, кто будет у меня в «Сатириконе» работать, только в конце четвертого курса, а так всех готовлю для себя». Поэтому карельский зритель имеет возможность познакомиться с плодами трудов не только Райкина-артиста или режиссера, но и организатора, художественного руководителя, а также человека, постоянно осмысливающего окружающие реалии. Иначе как объяснить такую живость в общении на встрече с журналистами накануне первого гастрольного дня «Сатирикона» в Музтеатре республики?..
За реакцию наших зрителей худрук «Сатирикона» не переживал. Константин Райкин рассказал, что много раз бывал в Петрозаводске, знает, какая у нас хорошая публика. Это узнавание началось еще с 45-ой физико-математической школы-интерната при Ленинградском госуниверситете. Там Райкин учился вместе с одаренными ребятами, победителями олимпиад, со всего Северо-Запада страны. Среди них было немало выходцев из Петрозаводска. Впоследствии с ними и другими представителями нашей республики остались добрые отношения.
- Хочется сразу внести ясность в понятие «провинциальный», - обозначает рамки мэтр. - Для меня это жутко приятное слово. Потому что сразу возникают образы: волжские города, Сибирь, Дальний Восток, Урал - все театральные пояса. Я, к примеру, понял, что могу быть вообще интересен в своей профессии в Челябинске. В таком безнадежно промышленном городе, при подлете к которому самолет погружается в разноцветные дымы. Там такая интенсивная духовная жизнь в противовес промышленной составляющей! То же самое – Екатеринбург, Магнитогорск, а далее Казань, Нижний Новгород, Волгоград, Самара, Новосибирск, Красноярск.
- Ведь театр – это очень сильный микроб, который мощнее телевидения, - уверен Райкин. - Гастролируя по стране, я могу, прибыв в любой Н-ск, не зная заранее, сразу сказать по публике – есть в этом городе театр или нет. Причем этот н-ский театр может быть совсем плохой. Но все становится ясно по способности публики понимать русскую речь и быстро реагировать на сложносочиненные повествовательные предложения, причастия, деепричастия. У нас по стране какая бытовая речь? Это мат с междометиями, плюс сленг Интернета.
Но если в городе есть театр, то там, пусть плохо, пусть не очень правильно, но все же ставят классические произведения и звучит хорошая русская речь. И ходит смотреть эту классику совсем небольшое количество зрителей, но потом, как от камня, брошенного в болото, идут круги изначальной культуры и тот самый микроб действует на все население города.
Приведу еще пример. Самый - северный театр в Норильске. В этом городе было много политзаключенных, как вы знаете. Среди них немало было людей интеллигентных, хорошо образованных. И они создали театр, в котором потом играли Иннокентий Смоктуновский, Георгий Жженов. Во времена «Норильлага» здесь проходили настоящие фестивали. Но на этом феномен не закончился. Однажды театр сгорел. И отцы города за полгода отстроили театр заново, напичкали современной аппаратурой. Я приехал этот театр открывать и удивлялся. Ни кино, ни фитнес-клуб, ни одно другое развлечение, - там понимали, что замены этому учреждению нет. А глава города рассказал, что с детства ходил в театр и это был целый ритуал: минут за 45 до начала спектакля прибыть в 50-градусные морозы, переодеться, привести себя в порядок и уже в фойе, в туфлях и с прическами демонстрировать себя и ждать начала спектакля…
- А если в плохом смысле говорить о провинции, то ее полно в Москве, - продолжает Райкин. - В столице много так называемых спальных районов, которые на самом деле спящие. В смысле души. Им не нужно искусство.
В любом городе мира, где есть театр, в него ходят лишь 9 процентов населения. Причем если житель этого населенного пункта хоть раз был в театре, то уже учтен в тех процентах. То есть более 90 процентов жителей любого города мира не ходит в театр никогда, а это базовое искусство. Поэтому я себя чувствую счастливым человеком: практически всю жизнь ежевечерне я общаюсь с лучшей частью людей…
- Это очень волевая профессия, мужественная, требующая колоссального преодоления, - это режиссер уже об артистах в целом. - Не просто служба, а служение. Я сам так живу. И требую от студентов того же. К примеру, со своего курса я сразу выгоняю лентяев. Не буду подбавлять жареной информации, но очень многие сейчас знаменитые артисты мною были исключены с курса, потому что мы не сошлись в представлениях, каким должен быть артист. Их вся страна знает, но ни секунды не жалею, что мы расстались, иначе бы мы измучили друг друга.
Есть поговорка про огонь, воду и медные трубы. Испытания эти сложно пройти. Огонь – это страсть, я так понимаю. Да, бывает, что начинаются романы, которые отвлекают. Иногда это становится «припеком». Но для настоящего художника «припек» - это потеря, утрата. Поэтому счастливая любовь не всегда на пользу творчеству. Далее – вода, еще более серьезное испытание. Студенты кивают мне, пока рассказываю про то, какая это жертвенная профессия – театральный актер, но подходит какой-нибудь ассистент режиссера с мыльного сериала, называет сумму с нулями - и все коту под хвост. Затем еще труднее: медные трубы – слава. Когда артисту на каждом шагу поют дифирамбы, а его «худручок» напоминает, какой тот несовершенный, новой знаменитости хочется послать последнего. В результате остаются самые стойкие. И их я очень люблю, - заключил художественный руководитель «Сатирикона».
