Трактор с дровяной печкой
Мы не будем затрагивать всю историю ОТЗ, от его прародителей – Шуйского оружейного, Петровского медеплавильного – до Александровского завода, чьи пушки и фузеи принесли военную славу России. Они подарили чудесное чугунное литье новой столице – Санкт-Петербургу. За три с лишним века завод поменял более 20 названий. Остановимся на советском периоде жизни предприятия, когда оно в 1956 году получило название «Онежский тракторный завод».
Вообще-то прилагательное «онежский» появилось у завода сразу же после революции – в 1918 году. Но позиционировался Онегзавод (название писалось в одно слово) как металлургический – имел литейный и механический цеха, обладающие разношерстными станками. За 30 лет советской власти что только не выпускали онежцы: от багров и топоров до паровых лебедок, электропил и мотовозов. Даже строили 18-метровые катера класса «река-море». О топорах стоит рассказать особо. Эти орудия лесорубов «канадского типа» выпускались перед войной. И, согласно долгое время бытовавшей на ОТЗ легенде, их покупала Германия в таких количествах, что могла бы вырубить всю Сибирь. Как потом оказалось, суперсталь онежских топоров шла на танковую броню вермахта.
После войны для восстановления страны как никогда требовался лес. Советское руководство уже понимало, что ни «зэки» Гулага, ни самоотверженные стахановцы не смогут пилами-«лучковками» на лошадях, а то и своих хребтах дать стране нужные объемы древесины. Леспрому потребовался трелевочный трактор.
В карельских справочниках вы не найдете сведений о том, кто был главным конструктором теперь уже забытого трактора КТ-12, с которого и началась история нашего тракторного завода. А им стал прославленный создатель танка Т-34 Жозеф Котин, Герой Социалистического Труда, лауреат четырех Сталинских премий. Получив задание правительства, Жозеф Яковлевич не стал мудрствовать лукаво и взял за основу будущего мирного советского трактора ходовую часть боевого артиллерийского тягача поверженной Германии, выпускавшегося фирмой «Штейер». Лишив его, правда, уютной теплой кабины.
Военные инженеры КБ Котина прекрасно понимали проблему нехватки топлива в стране, тем более в лесных условиях, и поэтому поставили на бывший «Штайер» газогенераторный двигатель ЗИС 21А мощностью 45 лошадиных сил. Уверен, что нынешнему молодому читателю легче разобраться в устройстве любого гаджета, чем понять, что такое газогенераторный двигатель. А он по своей сути – походная армейская дровяная кухня, из которой мы в День города с удовольствием вкушаем гречку с тушенкой. Но в ее бачок вместо каши загружали чурки (желательно березовые, без смолы), под ним в топке разводили огонь, тоже из поленьев, и «томили» чурбаки под температурой до выделения горючего газа, который и поступал вместо паров бензина в двигатель агрегата.
Этот – первый в мире – трелевочный газогенераторный трактор получил название КТ-12, но не по первой букве фамилии Котина, а по названию Кировского (бывшего Путиловского) завода, который начал его выпуск в 1948 году. Смешная, на современный взгляд, машина с двигателем, равным по мощности «Запорожцу», на самом деле кардинально изменила труд лесозаготовителей, вывозя на своем «горбу»-щите чокерованные (обвязанные за комли) стволы деревьев с делянок к дорогам или верхним складам. А по проходимости, как признавались сами создатели, бывший «Штайер» превосходил Т-34.
Кировский завод начал массовый выпуск КТ-12, но сил на ремонт у предприятия не хватало, и эта функция была передана Онегзаводу. Почти за 10 лет онежцы не только восстановили более двух тысяч «газгенов», но и всячески модернизировали их агрегаты. И стало ясно, что завод обрел узкую специализацию.
Легендарная «сороковка»
В начале 50-х годов, хоть объем лесозаготовок и вырос, стало ясно, что рубить надо еще больше, а «газоген» уже морально устарел. Минлеспром СССР поставил задачу создать новый трактор и возложил ее на плечи Минского тракторного завода. МТЗ, хоть и выпускал сельхозмашины, но имел сильное конструкторское бюро, которого у ОТЗ еще не было. И в 1954 году команда инженеров под руководством Ивана Дронга создала ТДТ-40 – трактор дизельный трелевочный с 40-сильным двигателем.
Внешне эта машина практически не отличалась от КТ-12, отсутствовал лишь характерный «котел» газогенератора, что позволило увеличить площадь щита и установить большой топливный бак. Дизель помог увеличить энерговооруженность машины, а в остальном – та же ходовая часть с четырьмя опорными катками от «Штайера» и советская деревянная холодная кабина. Одновременно минские конструкторы разработали еще одну модель трактора с удлиненной базой, добавив пятый опорный каток и снабдив более мощным двигателем.
Мудрый Минлеспром распорядился так: изготовление ТДТ-40 было передано на ОТЗ в Карелию, где лес пожиже, а более мощная модель, получившая обозначение ТТ-4 – в город Рубцовск на Алтай, где кедры в три обхвата. Поэтому легенда о том, что именно онежцы, начав выпускать новый трактор ТДТ-55, передали свою «сороковку» сибирякам, не состоятельна.
Кстати, этот трактор Алтайского завода увековечен в кинофильме «Девчата». Но зато наш ТДТ-40 обрел – без преувеличения – мировую славу. В 1976 году на банкноте Северного Вьетнама достоинством в 10 донгов был изображен наш мирный трактор, трелюющий бревна наравне со слонами. Согласитесь, это приятнее, чем автомат Калашникова на гербах Мозамбика или Зимбабве.
А в 1969 году в знак особой дружбы и уважения СССР великодушно передал документацию на ТДТ-40 Китаю. Трактор и сейчас, после многих модернизаций, производится под маркой J-65. Совсем недавно «братья навек» не менее великодушно предложили России покупать этот трактор. Говорят, недорого...
Рукастый ТБ-1
Наши инженеры выжали из конструкции «сороковки» все, что смогли, и в 1965 году на конвейер встал новый базовый трактор ТДТ-55. Эта машина даже внешне отличалась от предшественника. Одноместную кабину водителя расположили слева от двигателя. Изначально эта компоновка казалась странной: в ней не было места для чокеровщика – члена экипажа «сороковки», занимавшегося обвязкой хлыстов вручную.
Дело в том, что такая кабина была сделана с определенной перспективой: еще в 1960 году на «сороковку» уже примеривали механическую «руку» для замены ручного труда при погрузке. И уже с начала 70-х годов такой трактор ТБ-1 пополнил семейство «полстапятых». На нем стоял гидроманипулятор, захватывающий спиленные деревья и укладывающий их себе «на спину», где пакет бревен намертво удерживал клещевой захват.
Первоначально «руки»-манипуляторы были отечественного производства и давали сбои. Когда в 1977 году председатель Совмина СССР Алексей Косыгин посетил выставку продукции ОТЗ, то «тэбэшка» закапризничала при высоком начальстве. Алексей Иванович, как рассказали потом мне конструкторы, хмуро посмотрел на них, плюнул и, пробурчав явно что-то нехорошее, удалился. После этого конфуза на ТБ-1 стали ставить финские агрегаты Fiskars.
В 1985 году в 20-летний юбилей выпуска ТДТ-55 – в период расцвета ОТЗ – мне удалось взять интервью у Олега Федосеева, заместителя главного конструктора ГСКБ (Головного специализированного конструкторского бюро) завода. Речь шла о новой машине ЛП-17, которая заменила труд не только чокеровщика, но и вальщика леса. Она сама срезала стволы и укладывала их в захват. Олег Васильевич даже показал фильм, как сейчас бы сказали, промо-ролик: «На крутом холме стоит трактор, раскрашенный, словно зебра. Вдруг он начитает валится на бок. Кабина с хрустом ударяется о каменистый откос, еще один переворот, еще... И машина, словно вцепившись в землю гусеницами, останавливается. Испытание на прочность выдержано». Такой был «краш-тест» продукции...
Машины семейства ТДТ-55, как и «сороковки», шли на экспорт не только во Вьетнам, но и в Чехословакию, Ирландию, Чехию, Бразилию. В 1975 году бразильцев обучал премудростям работы на советских тракторах заместитель главного конструктора завода Игорь Евдокимов. Он и рассказал мне такую историю:
– Трактор работает в лесу, и вдруг машинист глушит мотор и бежит ко мне: «Сеньор, там в двигателе что-то гремит: авария!». Осмотрели двигатель – все в порядке. Сняли поддон, а на нем – гайки. «Компаньеро, – говорю, – все с движком o’кей, а эти гайки при сборке рабочие уронили». Он потом битый час не мог поверить, что гайку можно уронить и не поднять.
Окончание следует