По словам Макеевой, войну она встретила пятилетним ребенком. Их семья жила тогда в Петрозаводске, но, когда город начали бомбить, отец отправил детей вместе с мамой в глухую деревню в соседней Ленинградской области в надежде, что враг до нее не доберется.
Осенью 1941 года в деревню пришли финны. Около двух недель семья Ленины Макеевой вместе с другими местными жителями скрывалась в лесных шалашах, а потом их обнаружили финские разведчики, когда изголодавшиеся женщины захотели накопать картошки на деревенских полях. Захваченных жителей финны собрали на станции Токари и отправили в товарных вагонах в Петрозаводск, который к тому времени уже был оккупирован, а на его окраинах созданы концентрационные лагеря.
«Когда нас привезли в лагерь, дома в городе были пустые, – рассказала суду Ленина Макеева. – Поместили нас в двухэтажный дом, где в нашей комнате на 20 метрах жили 17 человек. То, что у нас с собой было из еды, мы быстро съели, и началась голодовка. Через месяца два умерла бабушка, потом в конце 1942 года умерла одна сестра, в 1943 году умерла другая сестра от голода, и мы остались вчетвером – мама, дедушка и мы с братом. Но когда еще были живы сестры, мама тяжело заболела. От малокровия у нее развилась куриная слепота, и отнялись ноги. Ситуация была сложнейшая. Умирало очень много людей. Начались инфекционные болезни, тиф, цинга. А мы были дети – стоило одному заболеть, как заболевали все остальные».
После смерти бабушки семью Ленины Макеевой перевели в другой барак, но там заключенные столкнулись с новой напастью – их заедали клопы. Временами финны устраивали «дезинфекцию» барака серой, после которой дохлые клопы лежали в комнате сантиметровым слоем. Самих заключенных на время этой «дезинфекции» отводили на «прожарку» под высокой температурой, откуда обессиленных детей выносили на руках.
По воспоминаниям Макеевой, кормили в лагере скудно: заключенным выдавали еду на неделю. Кто-то из детей пытался делать подкоп, чтобы выбраться за колючую проволоку в поисках пропитания, но тех, кого ловили, ждали плети и розги. Охрана лагеря могла расстрелять только за приближение к колючей проволоке. Заключенные были вынуждены собирать на территории лагеря каждую травинку.
«Когда выдавали продукты, в первый день мама пекла лепешки на плите, а потом растягивали их на неделю и делали болтушку. Выдавали колбасу гнилую. Она была с наполнителем из какой-то крупы. Когда ты голоден, ты ее ешь, потому что хочешь утолить голод, а потом понос и мучения. Выдавали сыр – он был размером десять сантиметров на десять и тоже с каким-то наполнителем, противный. Выдавали немного, но что-то можно было съесть», – поделилась воспоминаниями Ленина Макеева.
За все три года пребывания в финском концлагере она так и не выходила за его ограждение. Взрослых заключенных хотя бы выводили в город на работы – разбирать руины и пилить дрова, а потом финны даже стали разрешать узникам собирать в окрестностях лагеря грибы и ягоды.
«Мама с тремя женщинами однажды пошла за ягодами, но они вернулись позже назначенного срока. Их задержали отвели в штаб, арестовали и отобрали ягоды. Больше она в лес не ходила. Ходила только под конвоем на работу. Ребята как-то меня соблазняли пойти под проволоку. Но я испугалась, что не смогу убежать, если будет преследование. Мне просто сил не хватит», – поведала Ленина Макеева.
Как рассказала бывшая малолетняя узница финского концлагеря, в 1943 году она пошла в школу. Заключенные дети изучали в ней арифметику, правописание и закон божий.
«Закон божий преподавала жена Виктора Адамовича (начальника лагеря – прим. ред.) Валентина Петровна. Ну, а дети то ли молитвы плохо учили, то ли все были против этого закона божьего, и она указательным пальцем с кривым ногтем прямо тыкала в лоб тем, кто плохо читал молитву», – вспомнила Ленина Макеева.
Однако после освобождения бывших заключенных финского концлагеря ждало весьма прохладное отношение со стороны советских властей и самых обычных граждан, которые не попали под оккупацию.
«Проблемы были после войны, – пояснила Ленина Макеева. – Мы кучками ходили в школу, потому что нас обзывали: «Лагерники идут». Ну, а потом недоверие. Каждый год спрашивали справку, совершал или не совершал противоправные действия. Такую справку требовали до 2003 года, хотя прошло уже с тех времен 50 лет, что не совершал противоправных действий против народа».
«А кто такую справку выдавал?», – уточнила судья Наталья Иванова, которая рассматривает это дело.
«Правоохранители, а Пенсионный фонд требовал, – ответила Макеева. – Ну, и потом ограничения, конечно, были при поступлении в высшие учебные заведения. Лично меня в комсомол не приняли по той причине, что я была в концлагере. Я всегда чувствовала и знала, что за мной наблюдение и проверка. Это на протяжении всей жизни. Я знала и чувствовала и старалась своим трудом доказать, что я предана своей родине».
Как отметила Ленина Макеева, бывшим малолетним узникам финских лагерей в Карелии пришлось через суд доказывать свой статус, поскольку долгое время считалось, что фашистских концлагерей в республике не было, и их узникам не положены никакие социальные выплаты.