Одни и без оружия
Главным препятствием для хорошего репортажа из-за норвежской решетки остаются вопросы безопасности. У российских журналистов, побывавших здесь в начале декабря с помощью норвежского отделения Международного Хельсинкского комитета, при входе отобрали буквально все: фотоаппаратуру, «мобильники», блокноты-ручки и даже наручные часы. При этом сами заключенные разгуливают в часах и письменные принадлежности имеют. А вот мобильных телефонов действительно нет ни у кого на территории, за исключением начальника тюрьмы и его заместителя. Компьютеров также нет: в одноместных камерах, открытых с 7 утра до 20.00, имеются телевизоры, но на этом все.
Всего в тюрьме содержится порядка 360 заключенных, на которых приходится 240 «людей в форме». Интересно, что 40 процентов охранников – женщины, причем молодые и красивые. Своей службой они не то что не тяготятся – страшно довольны. Возможно, потому, что для этого им всем пришлось окончить специальное отделение колледжа.
Из оружия на охраннике – только кнопка тревожной сигнализации. В случае ЧП им выдают дубинки, что случается крайне редко. Хотя не стоит идеализировать ситуацию: нападения на охранников здесь происходят примерно раз в пару месяцев, поэтому персонал регулярно тренируется в рукопашном бое.
Контингент в тюрьме Осло относительно спокойный, потому что сюда определяют на недлинные сроки. Пустить «гражданских» прямо в тюремный коридор – дело обычное. Помимо нашей группы по казематам бродили еще две экскурсии, студенты и просто любопытствующие. И это при том, что сейчас большинство заявок на коллективное посещение администрация отвергает – некому водить. Но нас пустили. Правда, сидельцы тут же попрятались по камерам, и осталось непонятным, кто кого больше боится. Впрочем, после долгих уговоров нашему сопровождающему удалось найти одного зэка для общения с журналистами.
Симпатичный злодей
Заключенный Микки – серб по национальности и швед по гражданству – вышел к нам в роскошных шортах-«бермудах» и с кружкой чая в огромном кулаке. Выглядит Микки сильно: лет под 60, коренастый, с седой бородкой. Больше всего он напоминает кабана – внешне забавного хрюна, но очень сильного и в гневе крайне опасного. История Микки трогательна, как песня из тюремного шансона: желая проведать проживающих в Норвегии жену и детей, он въехал сюда нелегально, за что и схлопотал год отсидки. Насладившись праведным гневом аудитории, рассказчик по-голливудски хриплым голосом все-таки упомянул, почему же ему запрещен въезд в страну. Оказывается, перед этим душевный Микки оттянул здесь «восьмерик» за, как он скромно определил, «другие преступления». На вопрос, как сидится, ответил чистосердечно: «Это отель…».
Самая популярная уголовная статья в стране – все, связанное с наркотиками. Самих наркоманов здесь еще и лечат за государственный счет. Мы побывали в этом лечебном крыле норвежского цугундера, где охранники даже формы не носят, дабы не вызывать отторжения у контингента. Едят вообще за одним столом. Столы, кстати, стоят прямо в коридорах: хочешь – с народом сиди, хочешь – в камере жуй, имеешь право. А меню общее и у сидельцев, и у охранников.
Дни свои норвежские «каторжане» коротают по-разному. Кто-то получает образование. Кто-то лежит кверху пузом. Кому скучно, может работать, например, ремонтировать велосипеды. Нет желания – никто заставлять не станет. Но и за работу не платят, все заключенные получают единое пособие – 64 кроны в день (примерно 8 евро), кроме выходных. Потратить их можно в тюремном мини-маркете, но ограниченную сумму. За нарушения режима, впрочем, можно остаться «без сладкого». Самым же суровым наказанием остается лишение права заниматься в спортзале. Спортзал нам тоже показали: в Петрозаводск таких нет…
А в рождественские дни в тюрьме Осло будут выступать студенты норвежской Музыкальной академии, причем три дня подряд. Объявление висит на стене в коридоре.
Степени свободы
Уже потом, общаясь с начальником тюрьмы, мы спросили: как получается держать людей в страхе перед застенком, в котором совершенно не страшно сидеть? Выяснилось, что страха быть и не должно. В понимании норвежской Фемиды наказание для заключенного состоит именно в лишении свободы, а не в сопутствующих этому неудобствах. То есть человек за свои прегрешения лишается только права ходить куда вздумается и делать что хочется. Все остальные права за ним сохраняются неукоснительно, поскольку он платит налоги. Его должны кормить, одевать, лечить и охранять ничуть не хуже, чем на свободе.
Естественно, мы тут же объяснили, что с таким подходом скоро тысячи россиян хлынут в Норвегию, чтобы понежиться на местных нарах. Оказывается, не получится: кандидата депортируют на родину, дабы сидел там. Но вовсе не это стало причиной, что на 5 миллионов населения Норвегии приходится лишь около 4 тысяч заключенных, разбросанных по 50 тюрьмам. Просто суровые «норги» не хотят менять на трехзвездочный комфорт тюрьмы право ходить куда вздумается и делать что хочется. У них другое понимание свободы, которое им прививают, как бы странно это ни звучало, в том числе и в тюрьме.
Попасть в Норвегии за решетку – это значит оказаться в среде, которая будет возвращать тебе навыки социального поведения. Здесь заключенные здороваются с охранниками за руку, я видел это сам. Здесь нет испуганных лиц. Здесь в камерах нормально пахнет. Но самое главное: здесь пытаются помочь человеку, которого те иные обстоятельства толкнули на совершение преступления. И если в норвежской тюрьме человек чувствует себя под такой опекой – представляете, как он чувствует себя на норвежской свободе? И эту свободу он уже не хочет менять ни на что.
Конечно, применять эти стандарты к современной России смысла нет. Но упрямые потомки викингов имеют на этот счет другое мнение. Недавно начальник тюрьмы Осло неделю провел в Бутырке, знакомясь с местными условиями. Теперь руководитель Бутырской тюрьмы с той же целью на неделю приедет в столицу Норвегии. И, возможно, это приблизит нашу страну к появлению тех самых «образцовых пенитенциарных учреждений им.Эдмона Дантеса», о которых так мечтают правозащитники.
Всегда право
Тема защиты прав, воспринимаемая в Россия как экзотика, в Норвегии возникает ежедневно и повседневно. Не успели они прекратить у себя угнетение женщин – внимания потребовали местные малые народности (в том числе «лесные финны» – есть, оказывается, и такие). Только удовлетворили запросы этносов – в набат ударили секс-меньшинства. Разобрались с геями – через границу повалили сирийские беженцы, изрядная часть которых при ближайшем рассмотрении оказалась румынскими цыганами… Но норвежцы почему-то не кричат: «Хватит, надоело!» – а терпеливо начинают разбираться с тем, какие именно права у человека нарушены и как ему можно помочь. Не знаю, на какую еще статью бюджетных расходов идет столько норвежских крон, как на правозащитную деятельность. В местном офисе «Международной амнистии» можно было бы разместить небольшую поликлинику…
Кстати, именно беженцы могут внести «свежую струю» в сонную атмосферу норвежской пенитенциарной системы. За короткое время со стороны России через Никель в страну фьордов въехало свыше 5 тысяч велосипедистов, пожелавших здесь «навеки поселиться». Рисковые мурманские журналистки из нашей группы сунули нос в столичный квартал, где кучкуются вновь прибывшие – и быстро высунули назад. Потому что никого из носителей варяжского языка в этом районе уже не найти, а над домами стоит устойчивый запах «травки». Возможно, именно отсюда и начнут свой марш будущие обитатели местных тюрем – вперед, к перевоспитанию и интеграции. Очень хочется пожелать размякшим потомкам викингов удачи с этим.
…В день, когда мы посещали тюрьму Осло, здесь произошла трагедия: один из заключенных покончил с собой. В знак траура установленный во дворе государственный флаг Норвегии был приспущен.
