Удар кинжалом
«На улице Задне-Машезерской родился и жил казненный революционер Александр Кузьмин, и она по праву носит сегодня его имя» – такие строки можно найти в путеводителях по Петрозаводску. Этого туристам будет достаточно.
В краеведческой литературе есть более развернутая версия: «Александр Кузьмин (1888–1908), родился в семье рабочего Александровского завода. С 1902 года работал на этом же заводе. В период первой русской революции 1905–1907 годов активно включился в революционное движение, участвовал в нелегальных собраниях, массовых митингах и демонстрациях. 23 июня 1908 года совершил покушение на жизнь председателя Петербургской судебной палаты Крашенинникова».
Далее вы узнаете, что революционера приговорили к смертной казни. Благодарный народ не забыл 19-летнего юношу, сложившего голову на алтарь революции, и поставил на его могиле памятник, а Задне-Машезерскую улицу назвал именем Кузьмина.
История этого парня печальна не только трагическим финалом короткой жизни. Она ужасает цинизмом, с которым сделали из него – впрочем, как из многих других людей, – мифические символы идеологии. Символы, на которых воспитывалось не одно поколение граждан нашей страны.
Итак, вернемся в 1908 год. В советских учебниках про это время говорилось так: «После поражения революции 1905 года в стране наступил период реакции». Другими словами, попытка перевести экономическую стачку в политическое восстание провалилась. Премьер-министр Столыпин, спасая государство, начал «закручивать гайки». Помните его знаменитое: «Вам нужные великие потрясения, мне нужна великая Россия»? Но главные подстрекатели – лидеры большевиков – предпочли отсиживаться за границей, и охранка взялась за тех, кого они оставили «на съедение». По всей стране начались суды над организаторами беспорядков.
Летом того же года в Петрозаводске тоже проходил процесс над «активистами рабочего движения». Для его организации в город приехал Николай Сергеевич Крашенинников. Блестящий юрист, председатель Петербургской судебной палаты, за полгода до приезда был «пожалован в сенаторы с производством в тайные советники».
23 июня 51-летний чиновник возвращался по Соборной улице (ныне это часть проспекта Карла Маркса, ведущая от площади Кирова к озеру. – Здесь и далее примечания автора) в гостиницу. Сенатор в благодушном настроении пересек перекресток с Пушкинской улицей и поравнялся с Братским домом. Здесь он увидел стремительно приближающегося юношу. Парень вдруг выхватил кинжал и бросился на Крашенинникова. Тот инстинктивно прижал к груди руку, и лезвие глубоко вонзилось в нее. Нападавший, словно испугавшись, бросил оружие и помчался через Соборную улицу в Общественный парк (Парк культуры).
Ставший свидетелем нападения дворник тут же извлек из своего свистка оглушительную трель, прохожие подхватили побледневшего тайного советника и занесли в дом, другие, вместе с подоспевшими городовыми, бросились в погоню. Там, в Общественном саду, молодой злодей и был задержан. Им оказался Александр Кузьмин.
Чудом сохранившееся фото Саши Кузьмина из его уголовного дела
Происшествие потрясло Петрозаводск. Обыватели, конечно, знали, что в городе есть «политические», что они собираются в хорошую погоду то возле Петербургского тракта, то возле старого немецкого кладбища (район бывшего ДК железнодорожников), то на Чертовом Стуле, пьют для конспирации водку, а сами ведут всякие крамольные разговоры, мутят людей против царя. Но чтобы такое…
Кузмина заточили в Тюремный замок (следственный изолятор № 1 на улице Герцена), и на первом же допросе юный террорист заявил, что он является убежденным анархистом. А уже в августе газета «Олонецкие губернские ведомости» сообщила: «Дело само по себе несложное, но весьма необычное для жителей Петрозаводска. Подсудимый Кузьмин, 19-летний юноша, сын петрозаводского мещанина, окончивший курс в Петрозаводском трехклассном городском училище, по окончании курса служил в канцелярии горного завода, а в последнее время на службе не состоял. Родители его очень скромные и семейные люди… Суд приговорил Кузьмина к смертной казни через повешение, причем постановил ходатайствовать пред Государем Императором о смягчении наказания».
Помилование было отклонено – в России уже давно действовал указ о военно-полевых судах против террористов, и ночью 28 августа 1908 года Александр Кузьмин был повешен во внутреннем дворе Тюремного замка. В отличие от советской эпохи, когда тела казненных не выдавали родственникам для захоронения, террорист был похоронен на Неглинском кладбище.
Эшафот. Начало ХХ века
Обыватели откровенно жалели Сашу: в маленьком городке его знали многие. «Никакой он не «политический» и не террорист-анархист, – говорили в народе. – Просто задурили мальчишке голову».
А сенатор Крашенинников, подлечившись, благополучно отбыл в Санкт-Петербург. Николай Сергеевич продолжил свою судейскую практику по рассмотрению крупных дел по государственным преступлениям, в том числе над членами Петербургского совета рабочих депутатов и над депутатами социал-демократической фракции II Государственной думы. И смертные приговоры не выносил. Зато большевики в конце концов «достали» его: в 1918 году в Пятигорске Николай Крашенинников был взят комиссарами в заложники и расстрелян…
«Он просто мечтал о свободе»
На могилку Саши приходили родители, его сестра, знакомые. Поминали мальчишку без громких слов, как принято – «горькой», и так продолжалось почти десять лет.
В 1917 году грянула Февральская революция, власть перешла к Временному правительству, а на местах – к советам всяческих депутатов или просто комитетам. В такой комитет на Александровском заводе, где конторщиком служил Александр Кузьмин, в мае пришло любопытное письмо «неизвестного солдата». Сейчас уже точно не установить, существовал ли автор на самом деле или его придумали, но, так или иначе, в нем неизвестный солдат совестил комитетчиков. Он призывал вспомнить о местном герое и «сделать праху Кузьмина достойные гражданские похороны, какими почтена память революционных жертв в Севастополе — мичмана Шмидта, в Петрограде — товарищей рабочих» (орфография письма сохранена. – Авт.).
Идея анонима комитетчикам понравилась, и на очередном заводском собрании рабочие порешили: будем отчислять по одному рублю с человека на сооружение памятника на могиле Кузьмина.
Но когда дошло до дела, то выяснилось, что скинулись на памятник только 47 самых сознательных рабочих – некоторые давали даже по пять рублей. Всего же набралось 103 рубля 50 копеек. Тогда комитет решил бросить клич о поддержке инициативы ко всем «товарищам олончанам». Дело пошло, и в октябре 1917 года организаторы смогли уже обратиться в Олонецкий совдеп по поводу сооружения памятника «павшему борцу за свободу товарищу Кузьмину», так как «собрали пожертвований на сумму 1640 рублей в спешном порядке».
Интересно, что ни в одном из обращений комитета нет никаких упоминаний о рабочем происхождении Кузьмина, его партийной принадлежности, заслугах в революционном движении. Работяги Александровского завода просто хотели увековечить память своего земляка, ставшего, пусть даже по своей глупости, жертвой царского режима и символом борьбы за абстрактную свободу.
И может, стоял бы такой скромный памятник Кузьмину, но случился Октябрьский переворот, и всем стало не до памятника. Но ненадолго: ведь одной из первых задач большевиков стала монументальная пропаганда идей, «воплощенная в образах героев революции».
Как стать «символом революции»
Тут в новом совдепе и вспомнили о Кузьмине, которого и «назначили» главным символом жертв царизма в Олонии. Так этот юный мещанин-конторщик и доморощенный анархист-одиночка превратился в рабочего-пролетария и пламенного революционера.
Метаморфоза началась 3 июля 1918 года, когда на заседании Олонецкого совдепа была создана комиссия по подготовке празднования годовщины Октября. В нее вошли видные губернские большевики В. Парфенов и Н. Григорьев (их имена тоже носят петрозаводские улицы), которые постановили дать шестнадцати городским улицам идеологически выдержанные названия, в том числе, переименовать Задне-Машезерскую в улицу Кузьмина. А также заказать архитектору Л. Свирскому памятник герою с непременным условием: «Чтобы внешний облик Кузьмина проявился в памятнике». Для такого дела скульптору была направлена фотокарточка Александра.
Свирский предложил незамысловатую концепцию: бюст Кузьмина на пьедестале. На передней стороне основания предполагалось выгравировать имя героя, на задней – выдержки из его предсмертного письма: «...Надейтесь, что скоро взойдет яркое солнце свободы и согреет весь мир, согреет наболевшие груди миллионов тружеников, осветит их темную жизнь, и польются чудные, дивные песни, песни свободы! Свобода! Свобода! Свобода!». Перед бюстом на наклонной плите должна была быть помещена эмблема: терновый венец, перевивающий кинжал – дьявольская смесь символа мук Христа и орудия убийства.
Губисполком утвердил проект, но торжества по случаю годовщины Октября прошли, и на этом все и закончилось. Памятник ни в 1918 году, ни через десять лет так и не поставили. К проекту вернулись лишь в 1929 году и наконец-то воплотили его в жизнь. Но как! Об обязательном «проявлении в памятнике внешнего вида Кузьмина» напрочь забыли (может, фото потеряли?), и в результате на могиле перед «товарищами-олончанами» предстал памятник «в виде порфировой глыбы, на которой было выбито изображение звезды и закреплена доска с текстом: «Кузьмин Александр Михайлович, 1888–1908, активный участник революционного движения в Петрозаводске 1905–1907 гг. По приговору царского суда казнен 11.09.1908 г.»
Могила А. Кузьмина на Неглинском кладбище
Словом, обелиск как две капли воды был похож на памятники, установленные в это время на могилах участников революции и гражданской войны. С неизменной звездой – советским символом, принятым большевиками уже после революции, к которой Александр Кузьмин, никогда не бывший членом РСДРП, не имел никакого отношения.
На митинге, посвященном открытию памятника, были родные Кузьмина и рабочие Онегзавода, бывшего Александровского. Как завелось у большевиков, произносили бесконечные речи. Одни выступавшие клеймили «известного всем своей жестокостью царского сатрапа Крашенинникова», как будто знали его лично, другие говорили о светлом будущем в мире свободного труда, который вот-вот наступит. И все вместе рисовали картину, на которой «перед присутствовавшими вставал «яркий незабываемый образ героя-революционера», и воспевали его «выдержку, спокойствие и мужество, с которым он принял приговор». И тогда еще не старый большевик Чехонин (основатель советской трудовой династии ОТЗ), прослезившись, закончил свою речь такими словами: «Кузьмин погиб как настоящий революционер с твердой верой в торжество рабочего класса».
Митинг закончился, граждане разошлись по домам с чувством выполненного долга. И больше никаких официальных ритуалов на могиле Кузьмина не проводилось. Еще бы: в 1933 году в Петрозаводске был установлен памятник Ленину, а еще через три года – Кирову. Их открытие сопровождалось куда более массовыми митингами, но такими же речами-заклинаниями. А на могилку Саши Кузьмина, недолго побывшего в роли «символа революции № 1», опять стали приходить только родственники, но все реже и реже…
В 1974 году о Кузьмине вспомнили в очередной раз: партии потребовалось встряхнуть народ перед 60-летием Октября. И вовремя: могилка пришла в негодность. Прах Александра и обелиск перенесли на «место почетных захоронений» Сулажгорского кладбища, и опять благополучно забыли.
Памятник А. Кузьмину в почетном некрополе Петрозаводска
Да и улица Кузьмина, бывшая Задне-Машезерская, так и осталась в городе какой-то «задней»: неухоженной и пустынной.
Редакция благодарит сотрудников Национального музея РК Диану Проц и Михаила Данкова за сотрудничество и предоставленные фотоматериалы.
