О том, когда и куда приходит спецвагон с заключенными, подследственными и прочими сидельцами, никто не знает. Никто, кроме сотрудников отдела конвоирования УФСИН Карелии (и, конечно, мест назначения). Во избежание каких-либо нехороших ситуаций. Впрочем, ЧП не происходило за всю 18-летнюю историю отдела ни разу, как рассказал заместитель начальника отдела майор Константин Королев.
Карелия в этом отношении довольно тихий и спокойный регион. Однако это не значит, что «встречающие» могут забыть хотя бы про один пункт серьезных инструкций, в которых прописано буквально каждое движение.
«Сейчас ездить хорошо»
-Все прописано в регламенте, все, абсолютно все действия и команды. Рядом – гражданские, поэтому мы всегда должны быть на чеку, максимально собранны и готовы, - рассказывает майор.
Неприметный «глухой» вагон отцепляют от общего состава, из которого уже выходят на перрон «свободные» пассажиры, а маневренный паровоз тянет вагон на другой путь, туда, где его уже ждут два специализированных автомобиля.
Возле одного из автозаков скучает служебная овчарка, рядом стоят спокойные (на ум сразу идут сравнения в духе «как 32 тонны цемента») сотрудники УФСИН при автоматах, пистолетах и дубинках. Пускать все это вооружение в ход не приходится, однако регламент есть регламент.
-Сейчас ездить хорошо, не то, что еще лет десять назад, - вспоминает замначальника отдела. – Тогда вагоны были старые, без вентиляции, без кондиционеров, без кухни. Автозаки были не лучше. Зимой холодно, летом – душно ужасно. Еще лет 10 назад нас финансировали по остаточному принципу. Сейчас, конечно, работать стало гораздо комфортней, приятней.
Конвойные радуются – в вагонах есть кухня, а значит, во время перевозки «пассажиров» не нужно жевать бутерброды, а можно нормально поесть. Еду, кстати, сотрудники готовят сами, назначаются нештатные повара. Этапируемые питаются отдельно: им выдают сухой паек и горячую воду – не кипяток, но достаточно горячую, чтобы приготовить обед.
Еще одна большая радость, серьезно облегчившая жизнь сотрудников отдела: не приходится долго ждать вагонов, железная дорога теперь работает без задержек. Кажется, это мелочь. Но когда на улице -30, а ожидание затянулось на пару часов, все выглядит немного иначе.
Отработанный механизм
В вагоне, который, кстати, еще в конце 50-х возил обыкновенных пассажиров, а потом был переделан для особенных нужд, для охраны есть отдельное небольшое купе – старорежимное, с жесткими полками.
Все остальное пространство занято отсеками для «контингента»: полки в три уровня, серьезная решетка вместо двери. Над каждой табличка – туда сотрудники конвоя должны вписать имена тех, на кого стоит обратить особенное внимание из-за склонностей к суициду, побегу или другими незаконным действиям. Впрочем, конвойные и так готовы ко всему. Если что, отработаны действия и приемы на разные случаи. В том числе, и на случай, если придется применять физическую силу в узком вагонном проходе, обезвреживать и утихомиривать.
Для женщин, кстати, есть отдельное «купе». Его дверь – монолитная, а не решетчатая, а под потолком - лампа. Потому что закон, конечно, суров, но нормы морали никто не отменял.
Автомобили подгоняют к вагону дверь к двери. «Коридор» получается узким и коротким: даже не нужно ступать на перрон. Несколько конвойных заслоняют широкими плечами просветы, все остальные выстраиваются по регламентированной схеме. Как только дверь вагона открывается, собака, до сих пор со скучающим видом оглядывавшая окрестности, начинает неистово лаять, вскидываясь на задние лапы. Коротко звучат фамилии, металлические двери лязгают. Меньше чем за 20 минут почти 50 человек оказываются в двух машинах.
Машины теперь, кстати, тоже комфортные и новые: в них не жарко и не холодно, есть биотуалет, камеры видеонаблюдения.
Из кузова, рассказывает Королев, ведется трансляция в кабину. Все машины оснащены системой «Глонасс», поэтому отследить их местоположение можно в любой момент.
Нервная работа
Автозаки медленно отъезжают, не привлекая лишнего внимания. Большая часть спешащих к поездам и перронам людей и не подозревает, что происходило несколько минут назад по соседству. Конвойные, расслабив суровые лица, забираются в неприметный автобус. Служебной собаке снова скучно – работы нет, и она вертится вокруг инструктора-кинолога.
А вот работа людей еще не закончена. С одного места на другое людей перевозят не с пустыми руками: в лучшем случае, с небольшой сумкой. В худшем – с несколькими баулами. Содержимое каждого чемодана и пакета предстоит еще осмотреть по прибытии в пункт назначения: вдруг в складках куртки затерялось, совершенно случайно, что-нибудь запрещенное?
Работа у сотрудников отдела конвоирования трудная и нервная: фактически, они стоят на границе двух совершенно разных миров, которые не соприкасаются и не должны соприкоснуться.
Пока мы ведем беседы с начальством на перроне, ожидая прихода спецвагона, конвоиры с суровыми и отсутствующими лицами, нахмурив брови, смотрят куда-то вдаль.
-Мужчина, а не подскажете, питерский уже пришел? – Обращается к одному из них запыхавшаяся женщина с огромным рюкзаком и ребенком под мышкой.
-Питерский? Вам на другой путь. Пришел уже, - совершенно не тем голосом, которым позже будет отдавать команды своим подопечным, и как-то сразу перестав быть хмурым и неприступным, отвечает конвоир. Правда, меньше чем через минуту его лицо снова принимает профессиональное выражение. Маневровый медленно тянет к перрону «глухой» вагон.
