Юрий Фролов – композитор, чья электроакустическая музыка способна заставить прийти в большой зал Петрозаводской консерватории имени А.К. Глазунова даже того человека, который никогда бы не подумал, что в этом зале окажется. Более того, музыкант с нуля учит своих слушателей самих писать мелодии и готовит их к выступлениям. О том, почему за электронной музыкой будущее консерваторий и почему Петрозаводск может стать новой столицей электроакустики Юрий рассказал в интервью «МК в Карелии».
- Расскажи, что такое электроакустическая музыка? Это один из жанров?
- Электроакустика – это плавающее понятие, которое не всеми людьми воспринимается одинаково. Кто-то считает, что электроакустика – это вся электронная музыка, то есть, написанная для электронных инструментов. Например, современную танцевальную музыку можно считать электроакустической.
Другое понимание электроакустики больше граничит с экспериментальной академической музыкой, с современным искусством. Например, когда исполнитель берет в руки инструмент, играет партию, а звук идет в специальную программу, с помощью которой меняется в реальном времени по задумке композитора. Например, есть произведение композитора из консерватории Нижнего Новгорода для виолончели и электроники, где виолончелистка играет в микрофон, а компьютер в реальном времени обрабатывает ее игру в зависимости от громкости. Это более узкое понимание электроакустики.
Лично я придерживаюсь первой точки зрения, более широкого взгляда на электроакустику. Для меня нет жанровых ограничений, ведь это всё – музыка.
- Электроакустическая музыка существует довольно давно, однако знают о ней и, тем более, продвигают её среди слушателей не так много людей. Почему?
- Я думаю, проблема кроется, в первую очередь, в том, что такую музыку не воспринимают в филармониях, концертных залах консерваторий и прочих академических структурах. Электроакустическая музыка теряется среди произведений общепризнанной классики и рок-хитов, которые исполняются в филармониях в коммерческих целях.
Электроакустике если и учат композиторов, то достаточно отрывочно и бессистемно, даже несмотря на то, что ей занимались еще в Советском Союзе. Понятно, что этого недостаточно. Театр, например, уже использует электроакустику в самых разных проявлениях, а в консерваториях ей приходиться заниматься на голом энтузиазме.
Насколько я знаю, только в Московской консерватории начали с недавнего времени преподавать современные композиторские техники, но этого преступно мало. Кроме того, некоторые композиторы, может, и занимаются электроакустикой, но они не собирают большие залы, у электроакустической музыки практически нет слушателя.
Возможно, именно поэтому я стремлюсь электроакустику обобщить до всей электронной музыки. Я хочу, чтобы люди воспринимали её как что-то нормальное, как что-то, что можно послушать в концертном зале.
- Как ты пришел в электроакустическую музыку?
- Вообще, я с раннего детства занимаюсь фортепиано и получаю образование как пианист. Моя мама, пианистка, окончила консерваторию и сейчас работает заведующим отделения фортепиано в музыкальной школе имени Георгия Свиридова. Мой отец, сколько я себя помню, играл в музыкальных группах. Раньше в группе «Револьвер», сейчас – «ГРОМЫКА». Он меня всегда приучал к музыкальной свободе с точки зрения жанров и подходов. Мама, наоборот, знакомила меня с академической музыкой. Очевидно, в какой-то момент я должен был начать смешивать эти два подхода.
Все это началось не сразу. Начинал я с небольших проектов со своими друзьями и одноклассниками, потом начал самостоятельно делать инди-поп и экспериментальную музыку. Интересный факт – свой первый альбом я написал еще в 6 лет под псевдонимом «Восьмибитный садик», а композиции на нем назывались по типу: «Урановые скопления на Урале». Мой отец привел меня на студию, включил магнитофон и дал мне свободно записывать музыку. Это был просто забойный авангард, до сих пор переслушиваю.
Новый виток моего творческого пути случился благодаря локдауну в 2020 году. Я гулял со своей собакой, французским бульдогом Уминоко, исключительно поздно вечером и без наушников. В один вечер я удивился, насколько на улице было тихо – все тогда сидели по домам. Потом я закрыл глаза и понял, что звуки города в моей голове выстраиваются в совершенно другое пространство. Мой мозг пытался построить картинку из этих звуков, которая не только отличалась от того, что я видел на улице, но и менялась, это было какое-то действие.
В тот момент я решил попробовать полевую запись – это когда мы берем рекордер, записываем какие-то звуки окружающего мира и при желании обрабатываем эти звуки. Я поставил себе задачу – создать музыку исключительно из таких полевых записей. Стыдно признать, но у меня и в этом получалась музыкальность, а не запланированный шумовой коллаж. У меня получались миниатюры, похожие на кино без картинки. Так я записал два альбома и только после этого узнал, что это похоже на конкретную музыку, которую изобрели во Франции в 50-х годах.
- Много ли ты записал отдельных произведений или альбомов?
- Вообще, мою музыку можно условно разделить на два направления. Первым занимается непосредственно Юрий Фролов, композитор. Им создано два вокальных цикла – «Пять лжей» для вокала и акусматики, «Три истины» для вокала и электроники, а также Errata для альта и электроники в трёх частях. Эти циклы, кстати, я планирую выпустить на стриминговых сервисах.
Другое направление связано с моим проектом Kenneth-9. Это dark ambient, и это именно то, чем я занимался во время локдауна. Под этим псевдонимом я выпустил 2 альбома, которые есть на стриминговых сервисах, еще 1 альбом я записал и не выпустил, а также написал 1 сингл.
А еще из второго проекта вырос другой – Вечные огни. Это тоже андерграундный проект, очень похожий на Kenneth-9, но в нем есть нечто особенное – моя девушка, Софа, под написанную мной музыку читает дневниковые записи и фронтовые письма. Там никаких альбомов нет, и я не уверен, что они вообще будут, так как это музыка, которую мы исполняем только на концертах или фестивалях.
- Как ты обычно записываешь музыку?
- Это зависит от того, что именно я хочу написать. Например, если я пишу что-то для Kenneth-9, я могу месяц просто размышлять и выстраивать в голове пространство, расставлять предметы. После этого я просто начинаю расставлять предметы в музыке. Открываю программу на компьютере, пишу себе список полевых записей, которые нужны, беру рекордер и иду искать нужные звуки. К примеру, однажды в сентябре мне понадобились цикады. Я начал искать их по всевозможным каналам, через всех знакомых. В конечном счете, поиски увенчались успехом, звуки цикад я записал. Закончив со сбором записей, я вновь сажусь за компьютер и начинаю заниматься аранжировкой, в ходе которой все задумки могут сильно меняться.
Если же мы говорим про академическую музыку, то в ней сначала просто появляется мысль, о чем и для чего я хочу написать. Например, моя «Errata» – это попытка столкнуть живое и не живое, буквально ошибка. В партитуре были места, которые физически неспособен сыграть живой исполнитель – и таким образом ошибки становятся основным отличием живого альта от электронного, вторящего ему. Очень человеческое произведение – в том смысле, что человеку свойственно ошибаться. С появлением мысли я начинаю писать партию, после чего начинается сам музыкальный процесс, в котором я часто могу услышать что-то и сразу записать. «Errata» вообще дорабатывалась прямо на репетициях с альтисткой Анастасией Соколовой, которая тоже высказывала какие-то идеи для реализации задумки. Мы обсуждали с ней, как играть «неиграбельные» места.
Подход может быть совершенно разный. К примеру, свои «Истины» я решил записать после концерта, на котором исполнил свои «Лжи». После выступления нам с Юрой Петровым (Соруководитель Северной музыкальной лаборатории электроакустики, композитор, студент Консерватории имени А. К. Глазунова? - прим. ред.) сказали, что через две недели состоится концерт в большом зале, поэтому репертуар нужно было расширить до 1 часа 20 минут, а «Лжи» и музыка моего друга длились лишь около 60 минут. В тот момент передо мной встала задача – написать еще один цикл длительностью 20 минут за две недели, поэтому «Истины» я сочинил буквально на ходу. Но это исключение, обычно я пишу в спокойном темпе.
- Сталкивался ли ты с непониманием твоей музыки?
С непониманием моих идей я столкнулся еще в консерватории. Более того, не я один. Та же проблема возникла у моего коллеги и хорошего друга композитора Юрия Петрова, которого я заразил идеями электроакустики.
Чтобы помочь слушателям понять наше искусство, мы начали вести лекции по истории, эстетике и теории в Северной музыкальной лаборатории электроакустики, которую мы создали при поддержке кафедры теории музыки и композиции, конкретно – при большом содействии Ирины Владимировны Копосовой и Марины Николаевны Сырбу. На лекции можно подключиться даже в режиме Online. Причем это не просто экскурс в теорию, а познавательный рассказ об электроакустике, который сопровождается дружеской атмосферой и большим количеством шуток и мемов.
- Чего стоит ожидать людям, которые впервые идут на твой концерт?
- Если мы говорим про композиторскую деятельность, в рамках нее концерты я провожу вместе с Юрой Петровым. На нашем прошлом концерте мы сначала сыграли произведение Юры «24 прелюдии и фуги для электроники», однако для слушателей это был небольшой шок – они сидели в зале, где по-разному менялся свет, а на сцене были только колонки. Пока играла музыка, сам композитор выносил из зала по одному стулу и ставил их на сцену. Вскоре ему начали помогать волонтеры, и на сцене к моменту начала моего произведения появилось множество стульев. Когда заиграла моя музыка, мы пересадили слушателей из зала на сцену, а альтистка осталась в зрительном зале и начала играть музыку прямо со своего места. На нее светил один софит, других источников света не было. Таких экспериментов можно спокойно ожидать.
Если же это не академическая сцена, то мы обычно делаем небольшие эксперименты со светом, пока на сцене один-два человека работают со звуком.
Стоит подчеркнуть, что всё-таки эта музыка написана не для исполнителя, а для того, чтобы слушатель в нее погрузился, поэтому визуальная составляющая здесь не играет определяющую роль. В начале пути мы ставили на экране незамысловатый видеоряд только для того, чтобы пришедшим людям было привычнее, но вскоре мы отказались и от такого компромисса. Главное, что наша музыка построена на эмоции и на попытке передать уникальный опыт.
- И какие эмоции вызывает такая музыка у новых слушателей?
- В основном, людям нравится такой опыт. После выступлений к нам часто подходят и с удивлением спрашивают: «И такая музыка существует?». Такие эксперименты очень многим нравятся, поэтому меня радует, что мои выступления способны погрузить человека в электроакустику.
Кстати, об экспериментах. На одном из концертов мой коллега Юра Петров использовал инструменталы наиболее популярных рэп-хитов. Объясню, почему. Раньше композиторы часто прибегали к народным мотивам и включали их в свои произведения. Юра решил сделать то же самое, только в духе своего времени, ведь сейчас именно хип-хоп – это народная музыка. Так почему бы не включить его в свое произведение?
- Много людей в среднем приходят на концерты?
- Больная тема (смеется). На самом деле, это большая проблема электроакустики – о ней мало что известно. Мы с моими коллегами пытаемся решить эту проблему и занимаемся пропагандой электроакустики.
Нашу музыку мы популяризируем с помощью концертов, лекций и практикумов. Более того, у нас есть сообщество в соцсети ВКонтакте, где можно в сообщениях задать любой интересующий вопрос.
Недавно мне сказали, что люди просто боятся написать в паблик и задать вопрос. Я рассмеялся, потому что для меня остается загадкой, что может быть такого страшного в этом. Мы всегда готовы быстро объяснить любой вопрос об электроакустике, абсолютно любой, нам всегда приятно познакомить человека с тем, чем мы занимаемся.
Многие люди знакомятся с нашим творчеством на различных фестивалях. Например, в сентябре мы выступали на фестивале «Ночь заводов», где также организовали творческую мастерскую и небольшую лекцию.
В целом, есть очень много людей которые хотели бы познакомиться с такой музыкой, а некоторые даже хотят начать ей заниматься сами. Просто их нужно взять, привести и сказать: «Смотри!».
- Такая проблема присуща всей электронной музыке в России?
- К сожалению, да. Во многом это объясняется некой тенденцией к закрытости, которая существует среди музыкантов. Сейчас объясню.
Например, есть Центр электроакустической музыки в Москве, у которого очень богатая, многолетняя история, которая началась еще с создания в 1921 году Государственного института музыкальной науки. Они очень крутые профессионалы, которые делают невероятную музыку. Со многими из музыкантов этого центра я общался лично. Но, по моему мнению, у них есть одна проблема – есть ощущение, что они создают музыку не для широкого круга слушателей. При этом они открыты к сотрудничеству с электронными композиторами, мы ездили к ним зимой и даже выступали у них на конференции в октябре. Но дальше композиторского сообщества это никуда не уходит – получается такой, элитный кружок по интересам.
- Можно ли хорошо зарабатывать, занимаясь электроакустикой?
- Думаю, да. Это ведь как с любым видом искусства – если есть желание и тяга к искусству, оно начнет приносить доход и не даст скатиться в нищету.
Если мы говорим конкретно о том, как заработать на жизнь композитору электронной музыки, то в первую очередь стоит упомянуть о концертах и гонорарах. С приходом аудитории можно хорошо монетизировать свое творчество. А если копнуть глубже, то можно заниматься написанием саундтреков и музыки к чему-либо. Фильмы, игры, реклама. Третий способ – театр. Театры не мертвы и электроакустика в них очень востребована.
Но деньги – это лишь второй план, на первом, разумеется, музыка.
- Когда у вашего коллектива планируются следующие концерты?
- Следующий концерт пройдет 8 декабря в большом зале Петрозаводской консерватории, там выступят ребята из нашего практикума, которые начали заниматься электроакустической музыкой под нашим руководством.
Главная фишка концерта в том, что на него можно прийти не только как зритель, но и как исполнитель. Каждый желающий может написать нам в паблик ВКонтакте, узнать о дате ближайшей лекции и практикума, после чего прийти к нам в консерваторию и начать заниматься с нами. Мы будем делиться опытом и обучать буквально с нуля. Более того, мы даже инструменты можем предоставить. Всё, что нужно взять с собой – это ноутбук. Даже если ноутбука нет, можно подключиться на практикум из дома и начать заниматься онлайн.
- У тебя есть мечта?
- Есть, только это уже не совсем мечта, а цель. Принято считать, что столица электронной музыки в России – это Ижевск, однако мы хотим, чтобы и Петрозаводск, и Карелия в целом забрали это звание себе.
Также было бы очень круто, если бы электроакустике начали обучать в высших музыкальных заведениях и в колледжах. Мы с коллегами очень бы хотели, чтобы появилась кафедра электронной музыки или хотя бы направление, на котором можно ее изучать.
