Все мы, даже не читав эпос "Калевала", так или иначе знакомы с его символом - волшебной мельницей Сампо, которая, как свято верили древние финны и карелы, принесет их народам счастье. И не только верили, но и воплотили в 20-х годах прошлого века. Узнать, как это происходило, нам помогла начальник отдела использования и публикации документов Национального архива Карелии.
Инициатором идеи построить "Электрическое Сампо» в сказочном краю, где Элиас Леннрот собирал руны для будущей «Калевалы», стал товарищ Вернер Форстен, председатель исполкома Совета депутатов Ухтинского уезда (в 1963 году село Ухта получило название Калевала). В 1918 году этот «красный финн» бежал в РСФСР после провала революции у себя на родине, и был послан партией на укрепление аппарата Карельской трудовой коммуны (КТК). А затем на один из самых сложных участков борьбы за Советскую власть - в Ухту.
Обращаясь к властям КТК, он писал: "Никакие силы природные в Ухтинском районе не используются на помощь людям. Муку размалывают на ручных жерновах, не говоря уже о том, чтобы силой природы заставить ходить простой лучинный строгальный станок". В общем, товарищи, надо строить в Ухте электростанцию.
То ли Вернер Форстен был так настойчив, то ли большевики помнили, что националистическая карельская Ухтинская республика, созданная в 1919 году, изрядно попортила советской власти нервы, и население края надо задобрить... Но, так или иначе, в январе 1924 года в Ухту для строительства электростанции прибыл выписанный из самой Европы инженер Эдуард Моберг.
Известно, что Вавилонскую башню не удалось возвести потому, что Бог наказал за дерзость строителей, лишив их общего языка, и они перестали понимать друг друга. Швед Эдуард Моберг, кроме родного, владел немецким, норвежским и датским языками, но не знал ни русского, ни финского. Председатель исполкома финн Вернер Форстер, вероятно, тоже был не слишком силен ни в письменном шведском языке, ни в великом и могучем. Поэтому документы шведа для него переводили на финский, а затем, если возникала необходимость отправить бумаги в Петрозаводск - на русский язык. Так и общались финн и швед между собой и столицей...
Моберг не был ни "красным", ни "белым", а просто шведом, талантливым специалистом, работавшим во многих странах Старого света и приглашенным в Советскую республику - за хорошие деньги - поднимать разрушенную экономику. И действительно, заграничному специалисту предложили чрезвычайно высокую по тем временам зарплату - 200 рублей в месяц. Такой суммы ни один ухтинский чиновник в глаза не видел.
Зато "загранспец" оказался толковым мужиком, и уже в сентябре того же года, как поэтически написал Вернер Форстен, "электричество первый раз осветило глушь северной Карелии". Электростанция, спроектированная Эдуардом Мобергом и построенная под его руководством, была паровой, работающей на дровах, и по сути представляла собой 40-сильный английский локомобиль, установленный в деревянном помещении. Но его мощности хватало, чтобы по проводам общей протяженностью 10 километров подать ток на лесопилку, в дома жителей, и даже осветить улицы. Плоды "электрического Сампо" были очевидны: в селе дополнительно построили несколько небольших предприятий местной промышленности.
А неугомонный швед начал разработку проектов строительства других объектов, поддержанных местной властью. «Нам надо создать хорошую механическую мастерскую», - говорил он на заседании исполкома. – «Без нее невозможно привести в порядок моторные лодки, пароходы и прочее. И от этого зависит разрешение вопросов по постройке лесопильного завода и той электрической мельницы». Мельница просто очаровала исполкомовцев: вот оно - настоящее Сампо, дающее целую тонну ржаной муки и 100-150 кг крупы в час - это какой же доход для уезда! «Но для этого надо строить ГЭС», - подвел итог инженер.
В июне 1925 года уездный съезд Советов одобрил проект инженера по дальнейшей электрификации Ухтинской, Вокнаволокской, Юшкозерской волостей, а осенью Моберг уже представил смету строительства гидростанции. Местом для нее он предложил порог Нискакоски с высотой падения воды в 4,7 метра и 25-тиметровой шириной реки на месте будущей железобетонной плотины. Здания машинного зала и управления ГЭС бережливый швед, в целях экономии, предложил возвести из бревен, зато турбинные камеры - из литого бетона.
В августе 1926 года Моберг приступает к строительству. Леса в округе полно, но цемент и металл нужно вести из Ленинграда до Кеми по железной дороге, а потом дожидаться зимы, чтобы морозом схватило прокладываемую до Ухты лежневку - иначе тяжелый груз не довести. Следует отметить, что в эту зиму морозы переваливали за 40-градусную отметку, но работы не прекращались.
С оборудованием для ГЭС вообще возникла проблема. Практичный швед хотел купить его у себя на родине. Но Москва воспротивилась: не дадим валюту для какой-то Ухты, и вообще, берите у отечественного производителя. В дело вмешался глава Карелии Эдвард Гюллинг. Он прямо так и отписал в столицу, что родное советское оборудование никуда не годится, приведя в пример "крякнувшие" механизмы, установленные при модернизации Петрозаводской ГЭС. Кроме того, доставка груза из Швеции, где отличные дороги, через Финляндию, где они, в общем-то, хорошие, будет дешевле, чем тащить генераторы по российскому бездорожью. Да и в случае ремонта - вот она, Швеция, под боком.
Протест Гюллинга был со скрипом удовлетворен. Оборудование у шведов было закуплено и доставлено на Ладвозерскую таможню. Оттуда ценный груз - сдвоенная турбина Фрэнсиса мощностью 120 л.с., генератор, два трансформатора и прочие агрегаты общим весом 30 тонн - на подводах и волокушах были благополучно доставлены в Ухту.
7 июня 1927 года состоялся пуск первой в Карелии сельской гидроэлектростанции. На торжество не приехал - прилетел на аэроплане председатель ЦИК республики "красный" швед Александр Нуортева. Надо полагать, что Моберг вдоволь наболтался с ним на родном языке, а ухтинцы налюбовались впервые увиденным самолетом.
