Сегодня уже мало кто помнит, что самые массовые - если не в мире, то уж точно в СССР - лыжные соревнования "Онежские старты", в которых принимало участие до 35 тысяч лыжников, проходили в 80-х годах именно на застывшем заливе. Старт марафона располагался у Морского клуба ДОСААФ, находившемся напротив Дома физкультуры, а сама трасса - с промежуточными финишами для лыжников разных возможностей - была проложена мимо Песков, Соломенного, Лойострова у противоположного берега и приводила снова к городской набережной.
Добавим, что еще тысячи петрозаводчан приходили посмотреть на это величественное зрелище - такой это был праздник. И только в 90-х годах "Онежские старты" были перенесены на Фонтаны.
Весной лед из Петрозаводской губы, уже изрядно раскисший и почерневший под весенним солнцем, угоняется из нее в открытое озеро ветрами, как говорят моряки, западных румбов – направлений. Он еще долго болтается там, особенно мешая малым судам. А иногда, при изменении ветра, возвращается обратно к нашим берегам.
Несколько лет назад на одном из городских интернет-форумов была размещена фотография начала прошлого века. На снимке группа людей стояла на глыбах льда. Подпись гласила, что это событие, возможно, имело место на набережной Петрозаводска.
И вот в этом году вышла книга "Петрозаводск Валерия Верхоглядова" - как память о талантливом журналисте и краеведе. В ней опубликован текст письма горожанки Клавдии Еремеевой, отправленного 25 апреля 1913 года в Петербург брату Константину (кстати, известному большевику Еремееву, чье имя носит улица Петрозаводска). Читаем:
"Дней 7 - 8 назад у нас здесь был сильный ветер, который наломал лед на озере и целую гору этого льда набросал на пристань... Такое впечатление получается, что будто бы находишься на "Ледовитом океане". Пристань сломало...". Саму фотографию издатели книги, к сожалению, не поместили, но нетрудно догадаться, что речь шла об одном и том же событии.
Возвращение льдов и образование торосов на берегах Петрозаводской губы - явление не такое уж редкое. Благодаря розе ветров их обычно прибивает к противоположному берегу, и этот белоснежный "налет" особенно красиво смотрится на ультрамариновом фоне воды в солнечный день. Но надо знать, какую чудовищную разрушительную силу несет в себе эта красота - подвижка льдов.
До сноса Морского клуба ДОСААФ при строительстве набережной в 1990 году, в нем насчитывалось более 30 яхт и швертботов (их различие в том, что последние имели выдвижной киль в виде металлической или деревянной пластины).
Мы, яхтсмены, отремонтировав и покрасив заранее свои суденышки, спускали их на воду, едва из губы уходил лед - начиная тренировки, а то и отправляясь в походы. Так было и в начале мая 1970 году. Опытный яхтсмен Эдуард Трубачев, в то время обучавший курсантов речного училища азам походов под парусами, отправился на двух швертботах класса "М". Это были очень популярные в то время отечественные деревянные 6-метровые лодки с 8-метровой мачтой, двумя парусами общей площадью 26 кв. метров и экипажем три человека плюс два пассажира. Швертботы были очень надежные и мореходные: мы это не раз проверяли в штормовом Онего.
Эдуард планировал уйти в этом походе за Ивановские острова, но ветер "скис", и они остановились на ночевку в Заячьей губе, расположенной восточнее Бараньего берега. Легли спать, укрывшись, по яхтсменской традиции, парусами. Посреди ночи Трубачев услышал со стороны Ивановских островов глухой гул и треск...
- Я понял, что ветер сменился и гнал лед из озера обратно в губу, - рассказывал он мне потом. - Это было просто жутко: темнота, из которой на нас надвигалась белая масса, льдины налезали друг на друга, разламывались, издавая при этом звуки орудийных выстрелов. Мы бросились спасать лодки. Один швертбот без проблем вытащили на берег, а мою "Эдюсю" не смогли..."
Дело в том, что рожденный швертботом "Эдюся" впоследствии был переделан в так называемый "Day Cruiser" - судно для небольших походов. Эдуард соорудил рубку, снял шверт, а вместо него на днище установил два небольших стационарных киля. Они-то и мешали вытащить лодку из воды.
- Казалось, что лед приближается со скоростью экспресса, - продолжал свой рассказ Трубачев. - Где-то он уже достиг берега и стал заползать на него. Толстенное бревно попало торцами между валуном и льдиной, сломалась, как спичка. Льды наползали на друг на друга и на камни, ломались и становились на дыбы... Грохот стоял, как при бомбежке. И вот настал черед моей "Эдюси". Льдина даже не замедлила движение, навалившись на лодку и превратив в груду щепок... Сколько времени продолжалось это ледовое нашествие - сказать не могу. Мне показалось, целая вечность, хотя прошло несколько минут. А потом наступила тишина - льды остановились, создав на берегу двухметровые торосы. Когда рассвело, я определил, что это было локальное ледяное поле, "выбравшее" местом своего пристанища именно нашу бухточку. Остальная часть акватории Петрозаводской губы мирно голубела чистой водой...
Вот такие сюрпризы приносит иногда весенний онежский лед.