Как родилась идея
Не все скалы на территории карельской столицы являются природными памятниками. Например, валун, установленный в 1977 году для скульптуры «Мелодия» возле спуска к Речному вокзалу: этот камень один журналист даже назвал «сакральным местом, где царь Петр возносил свои молитвы». А булыган этот привезли на трейлере…
Чтобы кто-то из таких «краеведов» не стал рассказывать, что с вершины скалы, установленной в память о войне в Карелии, к примеру, выступал с речью маршал Мерецков, внесем ясность.
Сегодня мало кто знает, что изначально, еще в конце 60-х годов, это место планировалось назвать просто «Партизанской поляной», или более торжественно – «Поляной партизанской славы». Тогда в стране начали широко отмечать День Победы, устанавливать памятники погибшим воинам, зажигать над могилами героев Вечный огонь. В 1969 году такой мемориал открылся в Петрозаводске.
В 60-х годах у карельских партизан – людей, в основном, местных – сложилась традиция отмечать 9 Мая в Петрозаводске. В то время в нашей «деревяшке» на улице Герцена, 14 жил писатель Петр Борисков, который вел партизанскую летопись. После официальных торжеств они шли к нему домой: гостей набиралось до полусотни, стулья и табуретки брали у нас, соседей. Бойцы садились за стол плечом к плечу, пили «горькую», плакали, вспоминая погибших, потом выходили во двор, плясали под гармошку.
Соседи относились к такому застолью с пониманием и прощали случайные пьяные «эксцессы». Молодые еще были мужики – немногим за сорок: всего-то 20 лет прошло после войны.
Но в один из таких дней произошло несчастье. Кто-то из городского начальства решил вывезти партизан подальше – на Чертов Стул. Один из участников этой «маевки» упал со скалы и разбился насмерть. После этого случая Петр Борисков, друживший с моим отцом, сказал, что надо бы отвести партизанам какое-то место в городе – полянку, где они бы могли «под присмотром» отметить праздник. Я не могу твердо утверждать, что эта идея писателя и стала предтечей проекта «Партизанской поляны», но Петр Семенович был уважаемый в республике человек и к его мнению могли прислушаться. И тому есть косвенное подтверждение.
В 1974 году бюро Карельского обкома КПСС принимает постановление «Об увековечении памяти партизанского движения Карельского фронта», согласно которому близ Парка пионеров было решено создать мемориальную «Поляну партизанской славы». В этом документе, по сути, и было заложено то, о чем говорил писатель: «Она должна была стать не просто музеем под открытым небом, но местом встреч ветеранов и их общения с представителями молодого поколения».
Люди-камни
Но этот проект так и не осуществился: в стране в очередной раз изменилась политическая конъюнктура (это мы еще не раз увидим в этом повествовании), и главным символом Победы стали «дорогой Леонид Ильич» и его «Малая земля». О «Партизанской поляне» забыли. На смену Брежневу в 1982 году пришел Андропов, бывший в годы войны вожаком карельского комсомола, почти партизаном. И он, наверное, вспомнил свою почти боевую юность: на свет божий появилось постановление ЦК КПСС и Совета Министров страны об ускоренном социально-экономическом развитии КАССР и отдельно – о конкурсе на лучший проект «Поляны партизанской славы».
…Когда к 70-летию Победы торжественно открывали комплекс воинам, партизанам и подпольщикам Карельского фронта, об этом первом конкурсе и его победителях как-то забыли. Сегодня мы восполняем этот пробел.
Георгий Иванов, заслуженный художник России и Карелии, председатель Союза дизайнеров Карелии. С 1972 по 1986 год занимал должность главного художника Петрозаводска:
– В 1983 году для участия в этом конкурсе мы создали творческую группу, в которую вошли скульптор Михаил Коппалев, архитектор Евгений Карманов и я как художник. Мы были молоды, полны энтузиазма и разрабатывали самые различные варианты «Партизанской поляны». Но главным направлением выбрали особенности карельской природы – скалы и лес. Камень должен был присутствовать в разных ипостасях. Он – как символ стойкости партизан и как их защитник в лесных боях. Общее название – «Люди-камни» стало лейтмотивом нашей идеи. Человеческие фигуры в наших эскизах словно выступали из гранита или камень исходил из них. Один из вариантов мы отправили на конкурс, который проводил Художественно-экспертный совет РСФСР, председателем которого был известный академик Лев Кербель. Этот совет и признал наш проект официальным победителем.
Но тут начались интриги, которые, кстати, сопровождали всю 30-летнюю эпопею строительства комплекса. Уже после нашей победы в Москву стали названивать представители минкульта Карелии: у нас есть еще лучший проект. Чиновники «додавили» жюри и привезли проект в Москву. «Да, – сказали маститые зодчие, – вот теперь, глядя на это, мы окончательно поняли, насколько лучше проект победителей».
Но то, что не удалось нашим карельским оппонентам, каким-то образом смогли сделать московские собратья: вскоре вдруг стало известно, что наш проект хоть и хорош, но не совсем. И волевым решением Министерство культуры РСФСР назначило «улучшать» его столичного скульптора Геннадия Потапова.
Чудо-камень
Товарищ Андропов вскоре почил в бозе, и программу ускоренного развития Карелии, а заодно и проект «поляны» свернули. К идее партизанского памятника вернулись только в 1987 году. Причем вернулись, мягко говоря, странно: сначала решили привезти этот 200-тонный камень, а только потом объявить конкурс на новый монумент.
Не стоит удивляться: в эпоху перестройки и гласности телегу частенько ставили впереди лошади. В том же году я своими ушами слышал, как руководители «Петрозаводскбуммаша» до истерики довели американских бизнесменов, выпытывая, что им выпускать в новом гигантском цехе, построенном неизвестно для чего. Так было и с супер-скалой.
– Почему именно этот блок был выбран для памятника, я объяснить не могу, – вспоминает Георгий Иванов. – Мы вообще планировали работать с несколькими, не такими крупными камнями. Может, в этом был умысел самого Потапова, но нас в известность не ставили.
Тогда предлагалось взять знаменитый малиновый кварцит из Шокши – мол, будет не хуже мавзолея Ленина. Но, слава богу, эту идею отвергли. Шокшинское месторождение давно уже потеряло свою промышленную ценность: за десятилетия добычи камня взрывами его пласты пошли сплошными трещинами, и теперь этот ценнейший гранит годен лишь на брусчатку. Поэтому еще в 1983 году мы предложили взять камень на пудожском берегу – в Шале…
В 1987 году (некоторые современные источники указывают неверную дату – 1984 год) гранитный блок действительно был вырублен на месторождении Кашина Гора. Бригада местных такелажников Алексея Фалина виртуозно погрузила его на лихтер, и невиданный груз был доставлен к причалу завода «Петрозаводскбуммаш».
На 16 июня была назначена уникальная операция по доставке скалы через весь город к месту вечного пребывания. Я, в то время молодой журналист газеты «Комсомолец», был единственным репортером, который проделал этот путь от начала до конца, и горжусь тем, что оставил эти свои воспоминания:
«И вот все готово: на 25-метровый «поезд», состоящий из тягача «Ураган» и трейлера, уложена глыба – шесть метров в длину и три с лишним в ширину. В 01.15 водитель Василий Хуопалайнен запускает 525-сильный двигатель «Урагана», и машина, надрывно ревя, выбрасывая из выхлопных труб фонтаны черного дыма и золотистых искр, медленно двинулась вперед.
Эта транспортировка действительно напоминала боевую операцию. В авангарде колонны шли автокраны и реммашины троллейбусного управления. Они поднимали обесточенные контактные провода, для прохода негабаритного груза, оставаясь на некоторое время в арьергарде, а затем выезжали вперед на новые позиции. Забегая вперед, скажу, что особенно феерически в сумраке белой ночи это выглядело на проспекте Ленина – на фоне розовеющего от рассвета Онего, когда под стрелами кранов, как под триумфальными арками, величественно проплывала гранитная скала…»
«На улице Заводской неожиданно раздался резкий, словно выстрел, хлопок: под колесом трейлера, как орех, лопнула крышка канализационного люка. Тут же вперед выдвигаются бригады коммунальщиков. На каждый выход из подземных коммуникаций накладывают толстые листы металла. Вот и Первомайский проспект, здесь, после длительного подъема, «Ураган» останавливается – перегрев двигателя».
Далее маршрут пролегал по улице Шотмана, площади Гагарина – там, где меньше всего было крутых поворотов. Но самым опасным участком стал спуск по проспекту Ленина. Перед ним к «поезду» сзади прицепили мощный трактор К-700 «Кировец». Он стал выполнять функцию тормоза. Особенно его обратная тяга потребовалась на уклоне улицы Энгельса – чтобы 200-тонный булыжник не разогнался на горке и не дал бы под зад памятнику вождю мирового пролетариата…
Здесь руководители операции вздохнули свободно: на часах 5.00, до начала движения троллейбусов еще час, контактные сети не повреждены. Впрочем, не обошлось без потерь. На перекрестке Ленина – Энгельса «поезд» никак не вписывался в радиус поворота, и было принято решение пожертвовать фонарным столбом: он пал, сметенный могучим «Ураганом».
А заснять это для Истории было некому: наш фотокор банально проспал!
Заметки на полях блокнота
На следующий день начались работы по установке блока на штатное место. Сюда прибыло подкрепление: военные подогнали два мощных тягача с 25-тонными лебедками. Эти машины были зарыты в землю «по грудь» в 20 метрах от трейлера со скалой. Для пущей надежности их спереди уперли в брустверы из сосновых бревен, а сзади с помощью тросов намертво закрепили на вбитых в грунт анкерах-«якорях».
Как объяснил бригадир, при погрузке в Шале его такелажники использовали сначала 32-, а затем 46-миллиметровые тросы, но они рвались. Выдержала только 52-миллиметровая стальная «веревка». Ее и использовали здесь – весь запас, что имелся в Петрозаводске.
И вот отмашка: лебедки начали наматывать тросы, камень вздрогнул и медленно пополз к аппарели. Бах! – один из тросов не выдержал, и пряди стальной проволоки раскрутились, как нитки – жуткое зрелище даже с безопасного расстояния. Только со второй попытки скала плавно «села на место».
На этом мой репортаж закончился, но у каждого журналиста на полях блокнота остается что-то «вкусненькое, но не для печати». Сохранилась такая байка и у меня. В первый же день пудожские такелажники, отведя меня в сторонку, доверительно спросили, где поблизости можно купить водку. Я показал. В благодарность они рассказали такую историю.
Накануне погрузки камня мужики в своей шальской бытовке поставили 50-литровый бидон браги. К окончанию работы народный напиток поспел, и бригада уселась вокруг бидона с кружками. «Васька хлебнул первый, и вдруг – брык с копыт, – поведал мне такелажник, явно до сих пор не перестававший удивляться случившемуся. – Я чуть хлебнул: чувствую, все плывет... И тут входит наша повариха баба Маня: «Ах, алкаши окаянные! Ничего вас не берет: я туда дуст сыпанула, чтоб не пили! Неужели не почувствовали?»
– А нам что, – философски закончил рассказчик. – Главное, чтобы с ног валило…
Когда за дело берутся чиновники
Дальше вокруг сиротливо стоящего камня, несмотря на всю бушевавшую в стране гласность, стало происходить нечто странное. Возле скалы выросла жутковатая гипсовая композиция, состоящая из трех фигур, напоминающих чем-то двоих мужчин и женщину. Выяснилось, что таким образом московский скульптор Потапов застолбил право на будущий памятник. К чести петрозаводчан, идея была отвергнута и даже освистана. И соискателям на право облагородить чудо-камень предложили поучаствовать уже во втором конкурсе (обратите внимание на название) «Партизанам и подпольщикам». О «поляне» уже ни слова, но и воины в нем пока не упоминаются. И это было вполне логично: память им уже сохранена неподалеку в прекрасном мемориале «Вечный огонь».
Конкурс прошел в декабре того же 1987 года. Творческие группы перемешались: архитектор Карманов, например, участвовал в работе сразу двух коллективов. Но художника Иванова среди соискателей не было.
Георгий Иванов:
– В 1983 году мы начинали с «нуля». Я, художник, был доволен своей работой над «Партизанской поляной». Но требования изменились, и я уже выступал как советчик по оформлению ландшафта.
То, что тогда Георгий Валерианович «ушел в тень», было естественно. На обсуждениях представленных проектов ни одному не было отдано предпочтение. Хотя и были оригинальные задумки. Тот же Геннадий Потапов в тандеме с Евгением Кармановым предложил совершенно новый проект, наиболее близкий к партизанской теме: композицию, состоящую из нескольких камней. Центральный – с высеченными рисунками, символизирующими борьбу и героизм, смерть и скорбь. Но кто-то углядел в них… петроглифы и счел наскальную живопись непатриотичной. А уже постаревшие партизаны потребовали изваять из имеющегося камня «реалистические, узнаваемые ими фигуры». Либеральная же интеллигенция упрекнула организаторов конкурса в том, что «обсуждение проводилось задним числом, когда скала уже была установлена».
Над исполинским камнем снова повисла тишина.
Георгий Иванов:
– Нам с Женей Кармановым удалось частично реализовать свой замысел – облагородить территорию. А что делать с камнем, никто так и не знал. Как-то в конце 90-х ко мне обратились за советом. Я предложил: давайте не будем что-то из него лепить. «Иссечем» скалу следами от пуль, разрывов снарядов, сделаем вкрапления расплавленного металла – застывшие осколки-слезы, подсветив камень. И он заиграет. С предложением вроде бы согласились и... забыли.
Но в 2001 году – в канун 300-летия Петрозаводска – о камне вспомнили чиновники и провели уже третий по счету конкурс, снова внеся коррективы в название: теперь в нем центральное место заняли воины Карельского фронта.
Через год комиссия, состоявшая из четырех десятков (!) человек во главе с чиновниками Госстроя РК, подвела итоги. Победил проект скульптора Эдуарда Григоряна и дизайнера Александра Байера. Тот, который вы видите сегодня.
Но к юбилею города удалось сделать только часть работ. Они шли в нервной для авторов спешке. Эдуард Григорян слег с инфарктом, Александр Байер упал с проломившихся лесов, получив травму позвоночника. «Сама скала сопротивляется», – ходили по городу такие разговоры...
Георгий Иванов:
– На мой взгляд, камень не получился выразительным. Да и сами авторы признались, что не смогли полностью воплотить свой замысел. В качестве причин они называли сжатые сроки, непредвиденные микротрещины, выявившиеся в монолите. Сначала хотели сделать образы в виде плоских барельефов, затем получились более глубокие горельефы. Профессионал найдет много недочетов. Но мне кажется, дело в самой идее. Потерялся колорит Карелии. Поставь этот памятник в другом городе – и он ничего не потеряет.
Зато официальная пресса отрапортовала: «Теперь, говоря об этом величественном монументе, наверняка всякий раз будут вспоминать, что в год 300-летия карельской столицы сам Президент России Владимир Путин поклонился ему и возложил венок к его подножию».
К 70-летию Победы чиновники приняли решение сделать комплекс еще более величественным. Вдоль камня возвели бруствер с огромными плитами, на которых высечены наименования всех воинских частей Карельского фронта, имена всех героев и полных кавалеров ордена Славы. Когда-то уникальная карельская скала потерялась среди этой официозной помпезности.
И самое грустное то, что, если бы наши партизаны были молодыми, как тогда, в 1974-м, места для встреч им бы здесь не нашлось…
