«Убийцы боингов» – красавчики ПВО
Военный аэродром в Бесовце был открыт в 1938 году, и с тех пор на нем базировались различные типы советских истребителей. В 1990 году это были перехватчики Су-15 ТМ (по натовской классификации Flagon: странное название, по-английски означающее пивная или винная бочка). Эти самолеты, созданные еще в 60-х годах, были гордостью ПВО страны: 22-метровая машина имела скорость 2230 км/час, потолок – 18 км, дальность – 1400 км, могла нести 1,5 тонны самого различного вооружения, включая управляемые ракеты средней дальности класса «воздух-воздух».
Су-15, как и любой самолет в ВВС, имел неофициальные прозвища. Одно из них – «убийца боингов», потому что именно эти «сушки» посадили в 1978 году корейский Вoing-707 на лед озера под Лоухи, а в 83-м уничтожили его 747-го собрата над Тихим океаном. По аналогии с этими событиями Су-15 еще саркастически называли «голубем мира». Но чаще всего с любовью – «красавчик ПВО»: самолет действительно был очень красивой машиной с тонким элегантным фюзеляжем с узкими треугольными крыльями.
57-й полк этих гвардейских «красавчиков» был в прямом и переносном смыслах на высоте: образцовый, с опытными пилотами и надежной наземной службой. Даже в те годы, когда армия разваливалась, бесовецкие истребители летали днем и ночью – в три смены, успешно отрабатывая самые сложные задания.
Взлет не разрешаем!
Этот голос до сих пор стоит у меня в ушах:
– Срочно приезжайте! Мы, женщины Бесовецкого гарнизона, перекрыли взлетную полосу, чтобы спасти свои семьи!
В то время наша газета «Комсомолец» хотя и считалась органом обкома ВЛКСМ, но на деле давно уже была оплотом свободомыслия (не удивляйтесь, был и такой период в истории нашего государства!) и участвовала во всех политических и социальных процессах республики. Армия не была исключением: под нашим патронатом создавалось Общество солдатских матерей, памятник воинам-афганцам, мы публично позорили генералов, использовавших солдат, как рабов, на своих дачах, помогали бежавшим от армейской дедовщины ребятам. Но услышать такое…
Мы с фотокором тут же помчались в Бесовец, Заехали с «черного хода», как посоветовала моя визави. Нас встретил офицер, проводил мимо двух милицейских «Уралов» с решетками на окнах, в которых были видны омоновцы в касках… Офицер показал дорогу, но сам не пошел: «Подумают, что это наш брат пригласил прессу».
Мы вышли на взлетку, на середине которой стояли женщины. Поодаль – группа офицеров, один из них тут же кинулся к нам: кто такие? Мы показали удостоверения. Мужика просто перекосило. Он выругался и побежал к каким-то строениям.
– Докладывать начальству, – с нескрываемым удовлетворением сказали женщины. – Спасибо, что приехали, иначе бы они нас силой разогнали...
И офицерские жены рассказали свою историю.
Буквально на днях в полк пришел приказ: часть должна быть срочно передислоцировала в гарнизон Алыкель в 50 км от Норильска. В общем-то приказ есть приказ и он не обсуждается – на то и армия. Но, как поведали дамы, передовая группа уже улетела в Заполярье и сообщила, что аэродром не готов принять полк. Женщины запаниковали и решили не допустить отлета остальных самолетов с мужьями единственным доступным способом: выйти на взлетную полосу.
Телефонистка полка решила связаться с журналистами и депутатами. На нее тут же кто-то «настучал».
– На мой коммутатор ворвался майор (фамилии за давностью опущу. – Авт.), отшвырнул сначала солдата, потом меня, выхватив телефонную трубку. Я закричала: «Здесь нельзя находиться посторонним!» Майор ударил меня по лицу: «Вон! Это приказ полковника!».
– Ведь авиационный полк – это не только военные, это и их семьи, сотни жен и детей, – продолжали рассказывать женщины. – Почему нас так спешно должны отправить в тундру?
Действительно, зачем? Ни офицерам полка, ни тем более их семьям, командование за все время этого противостояния не смогло объяснить причины столь стремительного перебазирования, да и спустя 25 лет на этот вопрос нет точного ответа. Поэтому и сейчас на сайте «Авиационного форума» бытуют разные версии.
Одна явно вздорная: «сушки» взлетали и садились неподалеку от Шуйской Чупы, где на довольно убогих даже по тем временам совминовских дачах отдыхала республиканская партийно-хозяйственная элита и рев самолетов мешал трудовому чиновничеству. Что касается чудовищного рева перехватчиков – все верно. Я на себе проверял децибелы их турбин летними ночами в дачном поселке Верхнего Бесовца: не уснуть! Базирующиеся там сейчас Су-27 по сравнению с ними – бесшумные электробритвы. Но конечно, провинциальная номенклатура не могла бы «убрать» даже очень шумный полк.
Вторая и третья версии куда более правдоподобные. Как пишут на своем сайте бывшие пилоты 57-го авиаполка, в 1990 году Горбачев заключил договор с Финляндией о демилитаризации госграниц. Поэтому полк якобы должны были или расформировать, или спрятать «к черту на кулички».
Виталий Дымов, бывший до этих событий командиром полка, более точен в своих предположениях: «Как объясняли высшие чины, передислокация была вызвана необходимостью скорейшего вывода из Польши в Бесовец авиаполка на Су-27. Что будто бы в 250 км от границы не должно быть ударной авиации. Но ведь Су-15 ТМ – перехватчик, самолет самый что ни на есть оборонительный, а Су-27 – универсальный».
Но почему передислокация проводилась так стремительно, повторю, летчики не знали и не знают сейчас.
Протокол офицерского собрания
…А тем временем на летном поле возникло оживление: появились офицеры с большими звездами на погонах: «Женщины, вы должны освободить полосу! Из Москвы прилетит Ту-134 с представителями командования, они вам все расскажут». Подъехал министр внутренних дел республики Владимир Кононов. «Поймите, – сказал он женщинам, – вы сделали свое дело, привлекли внимание общественности и высшего командования. Теперь подумайте о пассажирах гражданских самолетов, делающих посадку в Бесовце». Надо отдать должное карельскому силовику, ведь он мог бы вполне законно приказать очистить стратегический объект, но министр проявил мудрость. Женщины, посовещавшись, отодвинулись с полосы на соседнюю «рулежку»: гражданские самолеты и начальственную «тушку» примем, но не уйдем, ночевать будем здесь по очереди.
Обратно мы уходили тем же путем, и тот же офицер, прощаясь, сказал: «Если командование решит применить силу против наших жен, то мы не исключаем возможности использовать для их защиты любые средства». И по решимости, звучащей в его голосе, было понятно, что летчик не блефовал…
Так, чтобы никто не заметил, этот человек передал мне три листа бумаги: «Это протокол нашего офицерского собрания. Не государственная тайна, но, как говорится, «из части не выносить». Поэтому, используйте его только в крайнем случае».
Этот протокол собрания от 10 ноября 1990 года, на котором присутствовало 267 офицеров, действительно был «бомбой», но его нельзя было опубликовать в то время: подвел бы их под трибунал. Но он сохранился в моем архиве. Вот выдержки из этого документа, в котором офицеры требуют от командования ответить на следующие вопросы:
– Разъяснить смысл и срочность перебазирования на неподготовленный аэродром.
– Провести рекогносцировку аэродрома Алыкель для определения возможности размещения личного состава и семей.
– Почему личный состав отправляют не экипированным согласно нормам Крайнего Севера, в то время как вещевые склады прибудут не ранее, чем через несколько месяцев?
– На каком основании принято решение отправлять личный состав и семьи без медицинского освидетельствования?
Кроме этих вопросов, в протоколе имелись и другие. Как в опустевшем (без охраны) гарнизоне останутся женщины и дети, как их отправят – в прямом смысле – в Сибирь и где они будут жить?
На следующий день на поле приземлилась начальственная «тушка», которую встречали журналисты уже из разных изданий и народный депутат СССР Сергей Белозерцев. Сережа, бывший преподаватель пединститута, 32-летний высоченный брюнет с копной вьющихся волос, был самым демократичным демократом в Карелии и частым гостем на страницах нашей газеты. Аэродромные бунтовщицы очень надеялись на помощь этого борца с «прогнившим коммунистическим режимом и коррупцией».
Но начало переговоров было безрезультатным. Прилетевший генерал не смог найти общий язык с толпой. «Приказ о передислокации должен быть выполнен», – отрубил он, что еще больше разъярило женщин. Посовещавшись, старшие офицеры неожиданно предложили провести собрание в офицерском клубе, но без прессы. Когда оно закончилось, Белозерцев, выйдя из дверей, сказал: «Все нормально, ребята! Было решено отправить на «тушке» группу офицеров полка и их жен в Норильск, и я полечу с ними. Начальство утверждало, что там все подготовлено для приема техники и людей».
Ох, вещало у меня тогда сердце: что-то не так…
– Сережа, – сказал я депутату, – добейся, чтобы с вами полетел кто-то из журналистов
Но журналистов на борт «тушки» не допустили. Группа вернулась через пару дней. Белозерцев выглядел довольным, остальные тоже: там будет не служба, а рай. Хотя смутные сомнения оставались у самих летчиков, не говоря о женщинах, продолжавших дежурить на полосе, но они все же были вынуждены поверить этой депутации и «дали добро» на взлет «сушек» .
Полк покинул Бесовец. Напряжение как-то рассосалось, о «великом бесовецком стоянии» перестали говорить. Но отказавшиеся от службы в Сибири и уволившиеся из армии офицеры иногда сообщали мне: полк погибает... Но как я мог тогда связаться с людьми из Алыкеля?
А в 1993 году на эту же полосу полуразрушенного и полуразворованного гарнизона Бесовец приземлился полк Су-27 из Польши. Летчикам построили новое жилье в Петрозаводске (как они умудряются по боевой тревоге попадать в часть – я, прослуживший срочную в авиаполку, понять не могу), и об их предшественниках, казалось бы, забыли вовсе.
Там, на краю земли
Но это не так. Ветераны 57-го гвардейского истребительного полка и сейчас переписываются, благо есть Интернет. И вот что они рассказывают.
Офицер Дымов: «Аэродром оказался совершенно не готов к приему полка. При посадке работало не все радиотехническое оборудование, не было посадочного радиолокатора, и это полярной ночью, в метель, при отсутствии запасного аэродрома. Командир и его летчики совершили подвиг: в труднейших условиях сели без аварий».
Офицер Шимасик: «Из всех вариантов развития событий был выбран самый мерзкий. Среди офицеров и их жен нашлись 5-8 штрейкбрехеров. Эта «инициативная группа» и была отправлена в Норильск. Там им показали документы на повышение и о переводе на службу в Питер. Задача была простая: по возвращении рассказать, что бытовые условия прекрасные. Им вручили фотографии домов, которые якобы пойдут под заселение, детсада, школы и вообще цветущего Норильска. Надо сказать, что вернувшиеся «активисты» сыграли свои роли, как актеры МХАТа. «Мы, – говорили они, – поедем в первую очередь. А последние получат квартиры на первом этаже».
Людей обманули. Самолеты улетели, наземные службы, скрепя сердце, начали грузиться на эшелоны до Мурманска, там – на пароходы до Дудинки, оттуда до Алыкеля своим ходом.
То, что я увидел, было просто мраком. В поселке летчикам предложили две недостроенные девятиэтажки. Как выяснилось, теплотрасса, ведущая к ним, была по халатности разморожена. Ни военные, ни гражданские власти к нашему приезду не были готовы – нас просто не ждали.
И ни один из «активистов» на Север не приехал. Думаю, что если бы кто-то и появился, то здоровье у него точно бы испортилось до какой-нибудь степени инвалидности...».
Офицер Дымов: «Ценнейшее полковое имущество выгружали с транспортных самолетов прямо на снег, и 120 единиц техники перезимовало в тундре. Только весной, когда подтаяло, попытались разобраться, что же натворили. Нашли кладбище разграбленных машин, и полеты вынуждены были совершать с нарушениями правил летной службы. Я убежден: решение о спешной переброске авиаполка было не просто ошибочным, непродуманным, а, по существу, преступным».
Остается добавить, что командир полка и замполит вскоре после прилета в Норильск были сняты с должности, а осенью 93-го – в тот же год, когда Петрозаводск помпезно встречал «поляков», 57-й ГИАП был тихо расформирован.
А что же народный депутат Белозерцев? Я встречался с ним пару раз после этих событий. Сергей отмалчивался, было видно, что он напрочь потерял интерес к судьбе этого полка. А потом, осев в столице, и к Карелии. В 2013 году в подмосковном Королеве экс-депутат при загадочных обстоятельствах был убит несколькими ударами ножа. Мотивы преступления и виновные не установлены до сих пор.