Про судно, место и молодь китов
…В июле 1997 года мне позвонил президент петрозаводского клуба «Полярный Одиссей» Виктор Дмитриев и как бы между прочим сообщил: президент Ельцин во время своего посещения острова Кижи, возможно, будет рыбачить на борту лодьи «Святитель Николай». У меня, журналиста, замерло сердце: у каждого человека должен быть свой профессиональный «звездный час», и я понял, что наступает и мой.
Мой пыл Виктор охладил:
– ФСБ уже утвердило судовую роль (список членов экипажа. – Ред.). Тебе вход на лодью заказан.
– Я же не только журналист, но и главный бомбардир «Полярного Одиссея», возьми на борт, – заныл я. – Если меня узнают и даже бросят в озеро – согласен.
На том и сошлись.
Так я оказался участником исторического события. На борту «Николая» не было ни одного журналиста – только члены команды и я – в качестве матроса. А также – председатель правительства Карелии Виктор Степанов, руководитель «Карелрыбвода» Вячеслав Мовчан, начальник управления вневедомственной охраны республики Валерий Коробейников и, конечно, сам президент Борис Ельцин с немногочисленной свитой.
С тех пор прошло без малого 20 лет. И теперь воссоздать досконально детали этих событий мне помог Вячеслав Александрович Мовчан, который и сейчас занимает пост руководителя «Карелрыбвода».
– Где-то в середине июня 1997 года мне позвонило московское начальство: президент будет отдыхать в своей резиденции в Шуйской Чупе, посетит с супругой Кижи, и ему нужно будет организовать рыбалку в районе архипелага, – рассказывает Вячеслав Мовчан. – Через пару дней пришло уточнение из пяти пунктов. Я их запомнил на всю жизнь:
1. Мероприятие должно быть организовано в прямой видимости Кижского собора.
2. Причал для судна, на котором президент отправится на рыбалку, не должен быть дальше 300 метров от места посадки его вертолета.
3. Разница в высоте причала и борта судна не должна превышать 10 см.
4. Время рыбалки – ориентировочно полдень.
5. И чтобы клевало!
И еще: о предстоящем мероприятии государственной важности – ни гу-гу!
Эти задачи с технической точки зрения мне были понятны: Борис Николаевич перенес операцию аортокоронарного шунтирования и был еще не вполне здоров – отсюда ограничения. Но каждый ребенок у нас в Карелии знает, что в полдень рыба не клюет...
Мы перебрали все суда Карелрыбвода: соразмерных по высоте с кижским причалом нет. И тут я вспомнил о Викторе Дмитриеве и его клубе «Полярный Одиссей». Так на «сцену» выступила лодья «Святитель Николай».
Кижи так Кижи. Мой заместитель Сергей Иванов отправился туда изучать «рыбную обстановку». Нашел место, где глубина позволяла подойти «Николаю» к луде, на которой хоть какая-то рыбка водилась – он сам проверил и отметил место белыми буйками. Но, кроме этого, было решено зарезервировать еще два места. Одно – в районе Челмуж Заонежского залива, там и природа чудная и судак хорошо на продольник берет. И, если уж что с погодой не так – в устье реки Илекса на Водлозере Пудожского района.
– А как же с приказом держать язык за зубами? Мне проболтался Виктор Дмитриев – не мог удержаться. Но ведь журналисты пронюхали: московские ребята целые газетные полосы посвящали возможной рыбалке, штурмуя Чупу (они называли ее с ударением на первом слоге) с суши и моря.
– Меня атаковали прямо сразу же после первого «секретного» звонка из Москвы – и отечественные, и зарубежные журналисты, – признается Мовчан. – Я сначала отмалчивался, мол, не знаю. Потом стал говорить загадками: «Что могу сказать? Ну, какая хозяйка допустит тараканов до своих фужеров?» И ведь печатали – слово в слово! Я тогда уже обнаглел и на телефонный вопрос какой-то дамы прямо из Лондона по-русски, но с английским акцентом о том, правда ли, что для президента «обрыбили» форелью Онежское озеро, ответил: «Неправда! Мы завезли молодь антарктических китов (так и сказал), но она у нас не прижилась и лежит теперь дохлая по берегам. Что делать – не знаем».
Не пить, не курить, матом не ругаться!
…Мы отошли на «Николае» из Петрозаводска под вечер тихо: ни одна столичная или заграничная душа не проведала о том, куда отправляется судно. По дороге готовили удочки для будущей рыбалки. Слава Мовчан потряс одним из удилищ: «Это мой подарок жене ко дню рождения, теперь дам половить президенту». Удилище было обычным – с катушкой, но без всяких прибамбасов. Лучше бы он предложил именитому рыбаку другую удочку...
Ужинали у камелька, наслаждаясь отменным подсоленным сигом и всем остальным, что к нему полается. Именно этим яством мы собирались потчевать завтра Бориса Николаевича. Я, кстати, не сомневался, что рыба – из закромов главного рыбовода республики.
– Вот ты так и написал, – укоряет меня Мовчан. – А рыбу и «все остальное» поставил к «столу его величества» Валерий Петрович Коробейников. Он хоть и был начальником вневедомственной охраны, но еще и заядлый рыбак и специалист по приготовлению рыбы. И Петрович на тебя за то, что его не упомянул, обиделся...
Хотя переход был трудным – ветер встречный, волна, – утро в Кижах встретило нас солнышком. Коробейников и Мовчан убежали по своим делам, а мы занялись генеральной приборкой судна.
Вскоре появились первые гости – сотрудники службы охраны президента: все, как на подбор, в белых кроссовках и синих адидасовских спортивных костюмах. Они осмотрели лодью внутри, проверяя каждую мелочь, даже наши койки. Не провели только поверку экипажа (а ведь серьезный прокол), что меня, по сути «зайца», очень порадовало. Затем на борт поднялись двое водолазов, попросили спустить на воду лодку. Поняв, что опасность позади и меня не выкинут за борт, я сел за весла. Водолазы тщательно обследовали днище корабля, видимо, на предмет возможных мин, и вернулись на палубу. Кстати, хорошие ребята. Они заметили на винте намотавшуюся проволоку и по нашей просьбе ее сняли. За эту помощь я скрытно – за пазухой – отнес им две бутылки сухого вина, чему они были несказанно рады.
Особый интерес у сотрудников СБ президента вызвали две пушки. Они – гордость нашего клуба: отлитые из бронзы, калибр – 45 мм. Палят как настоящие: дымный порох объемом чуть больше спичечного коробка, пыж – запрессованная в ствол газета, запал зажигается от спички или сигаретой. И – пли!
«Давайте посмотрим», – предложили визитеры. Я зарядил одно орудие, выстрелил. «Нет, – вынесли вердикт бодигарды, – этого «дедушка» не вынесет. Стрелять нельзя». Так я узнал, что между собой они называли Бориса Николаевича «дедушкой». Кстати, с большим уважением.
Для президента и его супруги мы установили на носовой части палубы лодьи два шезлонга. «Достаточно одного, – сказал «адидасовец». – Наина Иосифовна на рыбалку не поедет, будет цветочки собирать». Не знаю, действительно первая леди плела веночки из цветов, но на борт она даже не ступала.
Прилетел вертолет с очередной командой президента. Их было около десятка: медики – тоже в «адидасах» – и, по-видимому, личные телохранители в белых рубашках, при галстуках и в пиджаках. Я думаю, потому, что под пиджачком легче скрыть всевозможное оружие, которым они были явно напичканы. Эта компания притащила на борт кучу металлических чемоданов, сундуков и сундучков и сгрузила в подпалубную каюту. Об их содержимом нас не информировали, но наверняка это был мобильный реанимационный комплекс. Все это хозяйство оставили сторожить очень угрюмого агента. А как не быть угрюмым: он ни разу не вышел на палубу. Я тогда ломал голову – есть среди этих чемоданчиков знаменитый кейс с «ядерной кнопкой»?
Последним штрихом перед появлением Ельцина было поднятие на фок – переднюю мачту – президентского штандарта. Но этот атрибут власти – жесткий ламинированный флажок размером чуть меньше обычной газеты оказался «сухопутным», для установки на крыле лимузина. Нам пришлось рассверливать в нем отверстия, чтобы продеть фал (снасть для подъема флага или паруса. – Ред.).
И вот все готово: палуба блестит, пушки зачехлены, каждый «кончик» корабельной снасти на штатном месте. А в «казенке» – каюте кормчего на корме – накрыт стол яствами: красной и белой рыбой от Коробейникова и разнообразным запасом спиртного – на всякий случай. Главный «адидасовец» все осмотрел, еще раз заглянул в корму, потянул носом источаемый сигом аромат и провел инструктаж:
– Спиртное и еду на палубу не выносить, матом не ругаться и не курить в присутствии Бориса Николаевича. Фотографировать категорически запрещаю.
– Ну, да Коробейников-то все-таки решился поснимать: у него и видеокамера, и фотоаппарат были, – вспоминает Вячеслав Мовчан. – Сначала он фотографировал скрытно, а потом осмелел, дал видеокамеру мне – сними с президентом. Я только навел объектив – как тут же охранник. Думал или выбросит камеру за борт, или разобьет о мою голову...
Вообще надо признаться, что еще на острове обстановка с появлением президентской охраны стала напоминать осадную. Местным жителям запретили всякое передвижение, даже сходить в магазин нельзя. Народ перепугался, мол, кругом сидят снайперы, чуть что подстрелят. Я как раз решал какие-то дела на берегу. Подъезжает мотоциклист-милиционер, грозно, даже истерично кричит: «Кто здесь Мовчан?». Отвечаю – а он: «Быстро садись без разговоров!» – и (может, и случайно) кладет руку на кобуру. Все, думаю, половил ты, Слава, рыбку. А он привез меня к Коробейникову: Петровичу надо было обсудить кое-какую проблему. «Извини, – говорит, – что не предупредил своего архаровца, тот и перестарался...»
Читайте далее: "Как Борис Ельцин в Карелии рыбачил. Часть вторая"