«Сегодня – пассивный, завтра – радиоактивный!»
1986 год омрачил горбачевскую Перестройку: в апреле произошла авария на Чернобыльской АЭС. И тут его знаменитый лозунг «Гласность» забуксовал: нам не открывали всей полноты трагедии, и о последствиях ядерной катастрофы мы узнавали «из-за бугра». Радиоактивное облако дошло до Швеции, а значит, и до нас. По совпадению или просто сработал механизм Госплана СССР, но спустя всего три года мы узнали, что в Карелии хотят построить атомную станцию и уже ведутся какие-то проектно-изыскательские работы. Люди просто ахнули.
Я думаю, что их возмущение было бы вдвойне сильнее, если бы они узнали, что в соответствии с принятой в 1962 году правительством страны «Программой размещения объектов ядерной энергетики на территории СССР» в нашей республике должны были появиться целых две АЭС: одна в районе Повенца, другая – на берегу Сегозера (Бабья губа). Но эти планы менялись, и к 80-м годам атомщики остановились на площадке для будущей АЭС в Муезерском районе, неподалеку от Колонгозера и поселка Тикша.
Сейчас уже не сказать точно, кто стал инициатором протестного движения: депутаты тогда еще Верховного совета КАССР, представители нарождающегося племени «зеленых», ученые, студенты или журналисты. Но все они объединились, как тогда говорили партийные пропагандисты, «в едином порыве» против строительства «нового Чернобыля».
Все было впервые: в вузах и даже школах, на предприятиях и в учреждениях собирались протестные подписи. Не осталась в стороне и наша газета «Комсомолец», на страницах которой из номера в номер публиковались письма возмущенных трудящихся, а в самой редакции развернулся один из штабов протестующих. «Зеленые» принесли огромное знамя своей организации: на белом полотнище, похожие на мишень, круги. Корреспондент отдела комсомольской жизни Володя Винокуров, он же главный редакционный «зеленщик», объяснял коллегам суть «мишени»: черное «яблочко» – Земля, «девятка» – голубой круг – вода, зеленая «восьмерка» – матушка-природа...
Какие-то комсомолки из сферы торговли принесли отрез материи, на которой я, вспомнив свой армейский опыт художника-оформителя, плакатной гуашью высокохудожественно вывел антиатомный призыв. Какой – не помню, но зато отложилось в памяти, как тут же позвонила Марина Ершова, продавец из магазина «Парфюмерия» на улице Московская: «Мы тоже идем на митинг, подскажите, что написать на плакате?». Я выпалил: «Сегодня пассивный, завтра – радиоактивный!». Причем слово «пассивный», уверяю, не имело сексуального подтекста, так как «голубая» тема тогда не была настолько актуальной, как сейчас. Удивительно, но этот слоган помнят до сих пор: недавно редактор финноязычного журнала Carelia Армас Машин, тогда еще молодой журналист, в своих «Ретроспективах», посвященных этому событию, упомянул о нем.
И вот наступил воскресный день 10 декабря 1989 года. К месту сбора митингующих – Парку пионеров, ныне Губернаторскому – начали стекаться люди. Армас Машин пишет: «Признаюсь, что не ожидал увидеть значительного числа участников, а навстречу мне шло целое шествие – прямо как праздничная демонстрация советского времени».
Во главе колонны
Следует отметить, что ни разрешения, ни уведомления на проведение акции не требовалось. Местная власть еще не знала, что делать с объявленной с самого верху демократией. Очень емко и точно принципы ее проведения в жизнь тогда сформулировал персек Карельского обкома КПСС Владимир Севастьянович Степанов, бывший дипломат и, как утверждали злые языки, полковник КГБ (не путать с Виктором Степановым, депутатом ЗС). На состоявшемся незадолго съезде Союза журналистов Карелии он в свойственной ему хамской манере потребовал от нас, цитирую: «Вы тут, понимаете ли, гласность и демократию развивайте!». И для убедительности треснул кулаком по трибуне. Ей-богу, не вру.
И мы развивали. С этим знаменем-мишенью вышли на официальную демонстрацию 7 ноября, которую возглавлял сам Степанов. Она шла традиционным маршрутом от площади Ленина до Кирова. Группа, состоящая из «зеленых» и нас, журналистов «Комсомольца», в начале шествия неожиданно и нагло возглавила колонну, украсив ее своими транспарантами. Надо было видеть лицо персека! Конечно, это было с нашей стороны пусть безобидное, а все же хулиганство, но мне сейчас страшно подумать, что было бы, случись это сегодня...
Наше несанкционированное шествие к месту проведения митинга прошло без эксцессов, милиция не вмешивалась, в числе наблюдавших были «разведчики» от партноменклатуры и знакомые лица кагэбэшников, но они тоже активности не проявляли. Под призывы из «Нивы» с громкоговорителем (ее, помнится, бесплатно выделили доброжелатели из радиокомитета) мы дошли до Парка культуры, где возле летней эстрады и состоялся, как тогда его назвали, антиядерный митинг. Он, несмотря на довольно морозную погоду, длился около двух часов и собрал не менее тысячи человек. О чем говорили – свидетельствовали транспаранты: «Нет АЭС!» «Долой атомную мафию!», «Даешь референдум!», «Власть Советам, а не партии!».
Я уверен, что тогда мало кто вдавался в детали, почему нельзя строить АЭС в Карелии. У людей, и у меня тоже, был общий страх перед Чернобылем. Поэтому все дружно говорили «нет!». 7 мая 1990 года Верховный Совет Карельской АССР принял решение о прекращении разработки технико-экономического обоснования строительства Карельской АЭС. Регион впервые воспротивился воле центра и выиграл! Правда, незадолго до этого исторического решения Владимир Степанов был освобожден от поста первого секретаря обкома КПСС...
Кто сказал веское слово
Так неужели волеизъявление народа повлияло на отмену атомного проекта? В значительной степени – да, но все-таки, и об этом мало кто знает, депутаты Верховного Совета приняли решение о запрете строительства АЭС после ознакомления с выводами ученых Карельского филиала АН СССР – теперешнего КарНЦ РАН. Они подготовили для парламента обстоятельный документ с цифрами и расчетами, показывающий, почему нельзя строить станцию вблизи от тектонического разлома и водораздела бассейнов Белого моря и Ладоги.
Если читатель думает, что на этом история окончилась, то он ошибается. Атомщики не только не вывезли оборудование из-под Тикши, но и продолжили лоббировать строительство – правда, уже меньшей по мощности станции. Их поддержало правительство республики и партийные власти. И на свет появилось заключение Совета Министров КАССР, в котором так и говорилось: «Единственным реальным источником электроэнергии для Карелии является ядерное топливо».
Народ снова взволновался. И снова решающее слово было за учеными КарНЦ, которых, кстати, среди членов карельского парламента в ту пору было немало. Они еще тщательнее подготовили возражения и сделали вывод на перспективу. Ученый и депутат Александр Кучко писал тогда в статье «Тень от Чернобыля»: «Высшим приоритетом является принятие плана распределенного по территории Карелии строительства станций малой и средней мощности с привлечением природных ресурсов (воды, торфа, отходов) и нетрадиционных (прежде всего – ветра)». Как прав был Александр Александрович: спустя 14 лет мы создали малые ГЭС в южной Карелии, строим две средних по мощности Белопорожских станции на реке Кемь – вместо запланированной одной, гигантской. Принят проект ветряной Морской электростанции на побережье Белого моря…
Впрочем, АЭС была не единственным глобальным карельским проектом, который удалось «зарубить». В следующий раз мы вспомним еще несколько.
