Как «Святой Дух» Европу посетил

Корреспондент «МК» в Карелии» четверть века назад стал участником уникальной экспедиции

25 лет назад в Петрозаводске на судостроительном заводе «Авангард» состоялся спуск на воду двух мини-фрегатов: «Святой Дух» и «Курьер», построенных по чертежам клуба «Полярный Одиссей». Это были копии военных судов Петра I. Как считают некоторые историки, в 1702 году фрегаты были доставлены волоком по «Осударевой дороге» из Белого моря в Онежское озеро, откуда они через Ладогу дошли до устья Невы и участвовали во взятии крепости Шлиссельбург, открыв тем самым «окно в Европу» – путь в Балтику.

Корреспондент «МК» в Карелии» четверть века назад стал участником уникальной экспедиции
Залп “Святого Духа”. Фото: «Полярный Одиссей»

Если на фрегате есть пушки…

В 1993 году мне посчастливилось совершить на «Святом Духе» двухмесячный переход из Петрозаводска в немецкий город Любек. Как член экипажа, я нес вахты, а как журналист – вел дневник, который недавно обнаружил в своем архиве. Время превратило его в исторический документ: в нем не только запечатлены перипетии нашего путешествия, но и даны зарисовки, передающие атмосферу жизни общества начала 90-х годов в новорожденной России, в недавних «братских республиках» и в «оплоте милитаризма», как тогда нам говорили – ФРГ. Так что все, что здесь будет рассказано, – документальная правда, смешная, серьезная, для кого-то сейчас непонятная и невероятная. Но так было.

Судя по архивным документам, наш «Святой Дух» мало отличался от своего оригинала. Судно имело длину – 26,8 м, ширину 5,2 м, осадку 2,5 м и водоизмещение 90 тонн. Фрегат нес три мачты: фок, грот и бизань, общая площадь парусов составляла 280 квадратных метров. А сколько километров снастей – бегучего и стоящего такелажа – стояло на нем, сказать не берусь, но все было сделано как в петровские времена – из растительных канатов. И даже самому не верится, что к концу похода я разбирался в них – шкотах, брассах, булинях, топенантах и прочих «веревках», как настоящий марсофлотец.

Но все же, помимо всей этой экзотики, главными для меня были шесть бронзовых орудий, расположенных по бортам корабля, чьи стволы 50-мм калибра зловеще выглядывали из пушечных портов. Они были моим «личным» хозяйством: адмиралом флота «Полярного Одиссея» Виктором Дмитриевым я был «произведен в чин Главного бомбардира клуба» и назначен командующим артиллерией фрегата. Поэтому в своей каюте я спал в буквальном смысле на пороховой бочке: рундук представлял собой крюйт-камеру, в которой хранился порох для орудий. Остальные члены экипажа обитали по двое-трое в каютах, напоминавших купе поезда, только вместо окон на подволоке (по-сухопутному – на потолке) имелись маленькие, к тому же протекающие, иллюминаторы.

23 августа 1993 года фрегат отошел от пирса «Полярного Одиссея», провожаемый единственным журналистом, но каким! Натуральным американцем из телекомпании CNN. Его сюжет прошел в мировых новостях, но отечественная пресса этим уникальным походом не заинтересовалась.

Переход до Питера был привычным: так мы ходили в Санкт-Петербург годом раньше, где фрегат одновременно стал украшением Дня города и потерпел конфузию, сев на мель у «стрелки» Васильевского острова. Проходя под мостом через реку Свирь, вспомнили, как в том походе очень долго ждали его разводки, барражируя выше по течению. Тогда Юра Наумов и Володя Югелайнен отправились на лодке к смотрителям моста выяснить, когда нас пропустят. На обратном пути они решили пришвартоваться к движущемуся фрегату на контркурсе, забросили нам носовой канат: рывок – и лодка перевернулась. Жуткая картинка: ребята в холодной весенней воде, сильное течение сносит их и лодку под мост, а мы ничего не можем сделать, Наумов отчаянно держит над головой «дипломат» – в нем судовая касса и документы. И тут на всю Свирь знакомый до боли вопль: «Козлы!!!» Это кричал наш Адмирал – Дмитриев. Ну надо же такому случиться: он ехал в Питер на машине и оказался в «нужный» момент именно перед этим мостом. А ребята сумели выбраться на берег, спасти лодку и деньги, но что им пришлось потом выслушать от Дмитриева...

…С первых дней похода на Любек наш Адмирал стал действовать в соответствии с чеховской фразой: если на стене висит ружье… У нас были пушки. Утром вместо приветствия я слышал: «Саша, орудия заряжены? Тогда – пли!». На Свири мы палили у каждого столба и деревни, но особая честь отдавалась почему-то мостам.

Процесс этот происходил так. Я вкладывал в ствол «картуз» – бумажный цилиндрик с дымным охотничьим порохом объемом чуть больше спичечного коробка. Затем гандшпугом забивал пыж – газету (на борту у меня было несколько годовых подшивок родной газеты «Северный курьер»), подсыпал порох в запал орудия из шприца (этот прибор как нельзя лучше подходил для «вспрыскивания» пороха в его узкое отверстие) и поджигал с помощью раскуренной сигареты. Выглядело очень эффектно, если успеешь вовремя отскочить: раскаленные газы выбрасывало из трубки запала на метр. Случалось, и обжигались…

Попутно мы экспериментировали, начиняя орудия «ядрами»: сначала картошкой, а потом гайками на 22 мм. Клубни, как выяснилось, превращались в пюре, а гайки улетали через Свирь на четверть километра – это вам не потешные петровские пушки, стрелявшие репой. Как отмечено в моем дневнике, Шлиссельбург мы «взяли» четырьмя выстрелами, в честь того «Святого Духа», что бомбардировал крепость 200 лет назад. В Уткиной Заводи – месте формирования каравана для ночной проходки под питерскими мостами – тоже изгалялись: в ствол заложили фальшфейер и пальнули им, как брандскугелем – зажигательным снарядом XVIII века. Он перелетел Неву и грохнулся в воду в метре от стены старинного здания какого-то предприятия. Если бы я поднял повыше прицел, то ему бы пришел конец…

«Великое стояние» на берегах Невы

Наконец-то получаем ордер на место в караване и выстраиваемся в кильватер огромному сухогрузу: прощай, Уткина Заводь! После полуночи в составе этого «конвоя» на бешеной скорости мы проскакиваем под разведенными питерскими мостами. Судно еле держит строй и плохо управляется из-за сильного попутного течения Невы. Но какое незабываемое зрелище, когда на тебя надвигается сам Дворцовый мост!

В СПб встали у причала Морского вокзала. Экипаж увеличился до 18 человек: на борт судна вступили формальный (для солидности) командир корабля – капитан второго ранга со звучной фамилией Горбачев, но с именем Вильгельм, старпом – классный яхтсмен из Мариуполя Анатолий Курдюмов, журналисты из московских СМИ, среди которых был фотограф, член нашего клуба Юрий Масляев. Его снимки из разных экспедиций и сейчас украшают все экспозиции «Полярного Одиссея». А самой колоритной фигурой стал «купец» Игорь – большой, но добродушный, как ребенок, бизнесмен с ящиками матрешек и прочего ширпотреба 90-х годов. Венчала весь этот «разносол» немецкая журналистка Альмут Книрим, сносно говорящая по-русски, очень старательная девушка, выполнявшая любую работу на судне: от чистки гальюна до работы с парусными снастями.

Запись в дневнике: «Долгое стояние в Морском порту превратилось в бесконечное посещение фрегата самыми различными делегациями. И каждый ее руководитель считал своим долгом извлечь из портфеля бутылку и произнести тост за флот, флаг, Санкт-Петербург... Экипаж начал прятаться от чересчур назойливых гостей. Сегодня мы с Володей Югелайненом смылись на берег – побыть в тиши, а когда вернулись на борт, обнаружили кучу сексапильных «крошек». Как нам сказали, их привел Дмитрий Шпаро. Адмирал, которому по статусу приходилось принимать всех VIPов, уже с какой-то тоской скомандовал: «Заряжай...».

Утром наш командир был плох и объявил, что отправляется в церковь. Мы пришли в часовню Ксении Петербуржской. Поставили свечки. Молился наш флотоводец вяло, полагаясь на Наумова, который истово крестился за троих (и за меня тоже). Комментируя это, Адмирал философски заметил: «Наумов с Николой-Угодником на короткой ноге. Вот пусть и старается».

Как мы прощались с Россией

Для советского человека процесс пересечения госграницы всегда был таинством почище церковных. Дрожь брала, а вдруг у меня чего не так? Нам же предстояло пройти несколько пограничных линий, и первая ждала фрегат в Санкт-Петербурге.

Таможня и погранцы встречают и провожают пассажирские суда на Морском вокзале. Сюда приходят огромные паромы с людьми и автомобилями, их собирают в отгороженной зоне, где и происходит досмотр. Любопытно было узнать, что проход в то время в эту зону был совершенно свободным. Поэтому там постоянно крутились подозрительные личности, оставляющие у ворот двора свои шикарные иномарки. Впрочем, они нас не беспокоили.

И вот к процессу пересечения последних метров родной земли приступил наш экипаж. Первыми на борт судна поднялись пограничники. Они собрали паспорта, прошлись по кораблю и поднялись в кают-компанию. Прошло десять минут, и из нее раздался крик Адмирала: «Рыбу к столу!» Мы поняли, что в ход пошло «секретное оружие» наших отцов-командиров – отменные вяленые онежские сиги. Кроме них в салон «прошествовала» парочка бутылок «Карельского бальзама». Понаблюдав за движением этих деликатесов, я уже безо всякой команды начал готовить орудия к стрельбе. Так и получилось.

Явившиеся вслед таможенники были более деловыми. Нашему «купцу» Игорю пришлось пережить немалое нервное напряжение, когда выяснилось, что его ящики с товарами были как-то не так оформлены. Но все утряслось с помощью той же рыбы, бальзама, моих пушек, и мы получили «добро» на заграничное плавание.

Итак, госграница за нами захлопнулась, хотя мы еще находились в Санкт-Петербурге. Формально это означало, что наш корабль уже находится вне Государства Российского и команда не имеет права сходить на берег любого порта державы без нового досмотра.

Чтобы закончить эту тему, расскажу, как нас принимали таможенники других государств. В Латвийском Вентспилсе, едва мы ошвартовались у стенки в рыбном порту, на борт фрегата поднялись представители власти. Несмотря на наши страхи – по дороге наслушались разговоров о том, что в независимой Прибалтике россиян не любят – все действия таможни и погранцов были корректными. Прибалты вместо «шмона» провели дегустацию заветного сига и нашего национального напитка, но в очень умеренных дозах.

Заплатив за стоянку в порту 12 долларов в сутки (размер установленной в Европе оплаты), мы сочли, что все таможенные «рогатки» позади. Но тут появился еще один начальник. Он заявил, что с документами не все в порядке. Мы долго разбирались в бумагах, но в конце концов выяснилось, что все о’кей. Начальник тяжело вздохнул и произнес томившую его чиновничью душу фразу: «Говорят, у вас есть какой-то удивительный бальзам...» На столе сразу появились сиг и бутылка. Короче, он ушел, не только попробовав магического зелья, но и выморщив бальзам «токмо для пославшей мя больной жены».

Все эти ситуации весьма позабавили нашу немку Альмут, которая объездила полмира, но подобное видела впервые. Расписывать прохождение таможни на ее родине не буду. Тамошние ребята не видели в нас ни потенциальную угрозу для родной ФРГ, ни объект для мелкого вымогательства.

Продолжение следует.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру