21 января 1924 года умер основатель первого в мире социалистического государстве Ульянов-Ленин. Мощи самого вождя соратники определили на вечное хранение в мавзолей, а по городам и весям стали устанавливать памятники кумиру. Петрозаводские партийцы не стали исключением, и уже было вознамерились поставить изваяние дорого Ильича на месте снесенного памятника ненавистному тирану царю Петру на Круглой площади. Но строительство отложили. Принято считать, что карельские крестьяне написали письмо вдове вождя Крупской, прося совета, как лучше увековечить память борца за их крестьянское счастье: памятник что ль воздвигнуть, али артель его именем назвать? Надежда Константиновна, напомнив им о личной скромности покойного, предложила построить этакое совершенно неизвестное ранее общественное здание, которое выполняло бы функции гостиницы и культурно-просветительского очага - Дом крестьянина.
Легенда красивая, но очень похожа на ту, что приписывают самому Ленину, будто бы сказавшему: «Карелы (нужную национальность вставить) – народ трудолюбивый. Я верю в их будущее!». Эта фраза в советское время тиражировалась по всем национальным образованиям. И карельский Дом крестьянина – не уникален, как и трудолюбивые карелы. Дело в том, что в стране централизовано создавалась сеть подобных заведений. Большевики хотели «убить двух зайцев»: с наступлением нэпа дать селянину возможность днем поторговать на городском рынке, а вечером - втемяшивать в его темную голову передовую пролетарскую идеологию. И уже в 1926 году этих культмассовых изб-хат-саклей-гостиниц по России-матушке насчитывалось более двухсот.
Но, так или иначе, 16 февраля 1924 года ЦИК АКССР постановил: «Признать необходимым увековечить память В.И.Ленина в Петрозаводске посредством постройки Дома крестьянина, ибо эта точка зрения выявлена крестьянскими массами на страницах местных газет».
Однако денег на строительство Дома у власти не было, и через те же газеты был объявлен сбор средств у народа. Газета «Красная Карелия» регулярно печатала сводки о пожертвованиях трудовых коллективов и рядовых граждан, даже рассказала о рабочем Онегзавода Рудневе, который свой собственный дом «пожертвовал для продажи в пользу Дома крестьянина». Но этот яркий пример бескорыстия не подвиг обнищавшие от революционных свершений массы отдать на ДК последнюю копейку. Уже через год власть, потеряв надежду на сознательность народа, решила финансировать проект из бюджетных средств. Деньги на проведение конкурса проектов наскребли только в 1926 году.
В краеведческом музее были выставлены десять проектов, более-менее отвечавших условиям: «дом должен быть деревянным, в крестьянском стиле, двухэтажным, на каменном фундаменте». После «всенародного обсуждения» победителем и обладателем премии в 800 рублей был признан ленинградский инженер П. Розенблюм. Его проект предусматривал строение, состоящие из нескольких срубов «в перевязи», богато украшенных резным декором. В общем, инженер предложил эдакий теремок, стилизованный под традиции русского Севера, с кокетливым декоративным балкончиком, крутой крышей и «богатой игрой света и тени на главном фасаде бревенчатого здания».
И вот что удивительно: еще не минул век, а имена строителей сего замечательного здания начали ставить под сомнение. Карельский писатель Виктор Пулькин считал, что он был «выстроен артелью заонежских плотников, которой руководил народный умелец Михаил Кузьмич Мышев - поистине преемник легендарного Нестора» (имеется в виду строитель Кижского собора). Краевед Николай Кутьков утверждает, что возводили крестьянскую обитель «крутые» плотники, которых набрали в г. Галиче Костромской области. Поэтому сам сруб уложен был очень качественно. А если Мышев и участвовал в строительстве ДК, то, скорее, на второстепенных ролях, поскольку его артелька специализировалась в то время на столярных и ремонтных работах в квартирах руководителей АКССР». Поди, разберись…
В Доме крестьянина планировалось создать показательный комфорт: 4-х и 6-местные «гостиничные номера» на 63 постояльца, а для досуга – библиотека и лекционный зал. И установить передовые достижения XX века - водопровод и канализацию.
Но учитывались и реалии времени. Крестьянин еще и мечтать не мог о собственном авто, и поэтому в ДК предусматривалась две конюшни на 30 «парковочных стойло-мест», навес для возов, павильон (в поздних документах – просто сарай) для выставок товара. А для культурного роста крестьян из упраздненного Архиерейского дома (более известного нам как Дом офреицеров) передали реквизированную поповскую утварь.
Открыли Дом крестьянина, названный именем Ленина, только в январе 1929 года. Как отмечали газеты, здесь «были установлены дежурства членов КарЦИКа и СНК, постоянно читались лекции, проводились беседы, устраивались сельхозвыставки». Записи в «Книге впечатлений» ломились от восхищений: «От всей души желаю, чтобы такой прием, как в петрозаводском Доме крестьянина, крестьянин нашел всюду. Дом крестьянина учит, как улучшить свое хозяйство, украсить свою деревенскую жизнь».
И крестьяне поперли в свою долгожданную обитель, как в храм на престольный праздник. Николай Кутьков приводит такие свидетельства: «Буквально на второй же день стало ясно, что 63 места для постояльцев не удовлетворяют и четверти истинных потребностей. Зачастую на полу в лекционном зале укладывались на ночлег до 150 человек. Кухня и столовая не справлялись с толпой жаждущих, которые усаживались за столы в шапках и шубах, курили махру, в качестве сувениров прихватывали вилки-ложки (видимо, архиерейские) и не особенно церемонились с обслугой. Оставить одежду и котомки было негде, а без присмотра их нещадно перли мазурики, которых в то время развелось предостаточно».
Остается добавить, что доступ в туалет для постояльцев был закрыт, так как не справлялся с наплывом посетителей: канализация сводилась к примитивному отстойнику, содержимое которого прямиком уходило в речку Лососинку. И ходили крестьяне по привычке «до ветру». Не трудно представить, какая вонь стояла в двух шагах от губернаторского дома, где поселилась рабоче-крестьянская власть.
Подворье со временем превратилось в этакое подобие московского «Черкизона» 90-х годов, со своими законами. О культурных мероприятиях стали забывать, зато лекционный зал и библиотеку заставили полатями, превратив в ночлежку. В 1932 году писатель Константин Паустовский, приехавший собирать материал для книги «Судьба Шарля Лонсевиля», вежливо оценил оригинальность архитектурного замысла ДК, но «казарменная скученность самых разных людей» настолько повлияла на психику певца русской природы, что через день литератор сбежал, и впредь останавливался только в отремонтированных Мышевым квартирах ответственных партработников.
К середине тридцатых власти республики махнули рукой на Дом крестьянина. Те же газеты уже стыдились называть ДК именем Ленина, да и сами селяне все реже заглядывали туда: началась коллективизация, и продавать им было нечего. Все же, по архивным данным, только за первое полугодие 1933 года Дом крестьянина принял около двух тысяч колхозников и около двухсот единоличников, и не менее четырех тысяч командированных совслужащих. Но для них вскоре построили гостиницу «Северная».
В 1939 году, с началом советско-финляндской войны, здание передали в ведение Наркомата обороны. Как оно использовалось военными – открытых сведений нет, как нет сведений и о его судьбе во время оккупации. Известно лишь, что финны не тронули исторический дом, и он, как и остальные, не разрушенные при отступлении советских войск здания, дождался освободителей. В 1944 году его передали театру карело-финской драмы, а затем - филармонии.
В бывшем крестьянском доме провели реконструкцию: расширили зрительный зал, который стал вмещать 300 человек. И можно предположить, что именно тогда над залом появился балкон, и эта «галерка» была самой востребованной среди меломанов. Сидя в партере, рассказывали старожилы, зритель на высокой – на уровне глаз - сцене мог обозревать, в основном, ноги музыкантов, а с балкона был виден весь симфонический оркестр.
Под крышей бывшего ДК, этого красивого деревянного теремка, до 1992 года проходили концерты. Симфонический оркестр и ансамбль «Кантеле», звезды всесоюзного и мирового уровня, дирижер и пианист Михаил Плетнев, скрипач Виктор Третьяков... И следует отметить, что Карельская филармония в это период была многожанровой. В ней работали популярные у тогдашней публики, но неизвестные нынешней молодежи Зинаида Козлова - мастер разговорного жанра, Народная артистка Карелии, собственный ВИА - вокально-инструментальный ансамбль «Онежский меридиан» и знаменитый на весь Советский Союз ансамбль лилипутов «Янтарек».
Так уж случилось, что сгорел бывший Дом крестьянина 11 сентября 2001 года - в один день с авиаатакой арабских террористов на нью-йоркские башни-близнецы. К тому времени он назывался уже Домом народного творчества, в котором - видимо, для пущего привлечения народа - был открыт пивной бар. Это в исторической деревянной избе!.. Питейное заведение и сочли причиной возникновения пожара (но не тех, кто разрешил его устроить). Этот «террор» местного масштаба не был единственным: до него пылали огнем и деревянные здания на проспекте Ленина. Сейчас на их месте, как и на месте крестьянского дома, стоят современные хоромы из стекла и бетона.
После того, как историческое наследие было предало огню так и неустановленными злодеями, архитекторы, обсуждая будущее пепелища, с болью писали: «Пусть внутренняя планировка будет какой угодно, пусть начинят дом первоклассной современной техникой, но сохраните его самобытную внешность, господа будущие хозяева! Потому что, каковы бы ни были неудачи с использованием уникального здания во все годы его истории, ценно оно для нас своим неповторимым оригинальным обликом. И никакое современное и крепкое здание на его месте никогда не восполнит утрату искусно выполненного теремка в духе народного зодчества».
«Крепкое здание» на месте пепелища выросло. Теперь на повестке дня еще один памятник, вернее его руины: то, что называлось детской поликлиникой. Совсем недавно мэр Петрозаводска Ирина Мирошник сообщила: «Весь разобранный материал помещается на ответственное хранение на одну из баз в Южной промзоне Петрозаводска. Здание будет разобрано для последующего восстановления с использованием этого материала».
Интересно, вспомнят ли об этом заявлении лет через пять?
