Читайте по теме: "Почему карельский журналист боится петь гимн России"
Главные песни о главных
В специальном разделе нашего "Песенника" были произведения, посвященные лидерам государства. Я бы мог сейчас, благодаря интернету, процитировать "величальные" и Ленину, и Сталину, и Ворошилову, и всем-всем руководителям Советского Союза, написанные "от имени" рабочих и крестьян, целых народов, и даже от представителей всех родов войск.
Но в моей детской памяти осталась одна песня - "Два Сокола". Позднее я узнал, что стихи написал известный поэт Михаил Исаковский в 1936 году:
"На дубу зеленом, да над тем простором
два сокола ясных вели разговоры.
А соколов этих люди все узнали:
первый сокол - Ленин, второй сокол - Сталин..."
Представьте мое шестилетние понимание этой аллегории. Как я не пытался себе представить головы лысого Ленина и усатого Сталина, надетые на птичьи тулова, у меня ничего не получалось.
И вот первая птичка говорит второй:
"Сокол ты мой сизый, час пришел расстаться,
Все труды-заботы на тебя ложатся".
И снова возникла неразрешимая непонятка. Из книжки о пернатых я знал, что, во-первых, соколы имеют светлый окрас: от буро-серого до практически белого, а не цвет голубей-"сизарей". А во-вторых, соколы являются беспощадными хищниками. Конечно, мысль о том, что сизый Сталин-сокол преумножит кровавую роль Ленина-сокола в многострадальной судьбе страны, мне не приходила в голову, но в песне он уверял: "Позабудь тревоги, мы тебе клянемся - не свернем с дороги!"
Страшные песни о главном
Далее в "Песеннике" шли трагические похоронные песни, они же революционные, наполненные описанием мук, крови и подробностями смерти. Я эти страницы обычно переворачивал. Ну как ребенку петь "Замучен тяжёлой неволей, ты славною смертью почил... В борьбе за народное дело ты голову честно сложил..."?
Большевики вообще ввели культ песни о мученических смертях во имя своих идеалов. "Вы жертвою пали в борьбе роковой, любви беззаветной к народу…" И - что может травмировать психику даже взрослого: "Не плачьте над трупами павших борцов, шагайте без страха по мертвым телам. Несите их знамя вперед!"
В некоторых песнях молодые большевики, вроде бы "убитые насмерть", вдруг, как герои некоторых опер, умирая, излагали свои мысли и пожелания.
"Он упал возле ног вороного коня
и закрыл свои карие очи:
Ты, конек вороной, передай дорогой,
что я честно погиб за рабочих".
А в 50-х годах я, шестилетний пацан, лежа на оттоманке, как тогда называли диван, распевал во все горло: "Мы - красная кавалерия (ударение на второй слог, иначе рифма не сложится), и про нас былинники речистые ведут рассказ. О том, как в ночи ясные, о том, как в дни ненастные, мы гордо, мы смело в бой идем…".
Я воспринимал эти бравурные марши как должное: наша несокрушимая армия победила всех врагов советской власти, и ее никто не победит. "Мы беззаветные герои все, и вся-то наша жизнь есть борьба!" Хотя построение слов в предложении: "герои все" и "вся-то наша" выглядела так же неграмотно, как и в "Интернационале - "Это есть наш последний…"
О смысле этой борьбы я, по малолетству, не задумывался. А вот почему в любимой мной песне "По военной дороге шел в борьбе и тревоге " имелись и зловещие слова - пытался понять. Они звучали так:"На Дону и в Замостье тлеют белые кости, над костями шумят ветерки. Помнят псы-атаманы, помнят польские паны конармейские наши клинки". Белые кости я ассоциировал то с куриными на тарелке, то со свиными, из которых родители варили холодец. Но чтобы человеческие "тлели", к примеру, в моем уютном с красивыми клумбами дворе - не мог и подумать…
Так закомпостировали мозги моему поколению. И я орал "Марш Буденного": "И в битве упоительной лавиною стремительной: даешь Варшаву! Дай Берлин! Уж врезались мы в Крым!"
Оставлю эти строки без комментариев.
Песни двойного назначения
В 60-х годах я почитал в воспоминаниях режиссера Григория Александрова о том, как они с Сергеем Эйзенштейном сразу после революции перемонтировали "старорежимные" немые фильмы, вставляя в них новые, идеологически выдержанные титры. Так было и с песнями.
Позднее я узнал, что марш "Мы смело в бой пойдем за власть советов! И как один умрем в борьбе за это" был написан еще во время Первой мировой войны и звучал так: "Мы смело в бой пойдем за Русь Святую! И за нее прольем кровь молодую".
А Белая армия ответила своим вариантом: "…большевиков побьем - сволочь такую". Обратите внимание: большевики декларировали в своем марше тотальную смерть.
А уж "Марш авиаторов" и ныне на слуху: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор. Нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца - пламенный мотор!"
Впервые о двояком существовании этой песни я услышал в 70-х годах от талантливого "промывальщика мозгов" советской молодежи, чьи позывные начинались с квази-народного напева "Сева, Сева Новгородцев, город Лондон, Би-Би-Си". Он сам удивился, что в фонотеке его "вражьего голоса" обнаружился аналогичный по мелодии марш Люфтваффе. И до сих пор идут споры о его принадлежности: СССР или нацистской Германии, где марш звучал как "Herbei zum Kampf " - "Вперед на борьбу".
Окончание следует.
