Бывает же как: хотел написать об одном, а получилось другое. Готовил материал о петрозаводской улице, названной именем "красного командира" Николая Щорса, а вернулся в детство - к песне об этом человеке, которую знал каждый советский ребенок.
"Шел отряд по берегу, шел издалека, шел под красным знаменем командир полка. Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве…" И вспомнил картинку, которую мысленно рисовал тогда: едет командир верхом, а с обвязанной белой марлей головы рекой течет на зеленую травушку красная кровь… Может ли это такое быть?
Поэтические наследие советской эпохи доказывало мне, что может и не такое. В 1968 году в нашей стране вышел увлекательный сериал "Щит и меч", в котором наш разведчик Иоганн Вайс, он же Александр Белов, героически препятствует козням нацистов, а в конце войны, чуть живой, возвращается к своим. И в этот момент звучит проникновенная песня:
"Прожектор шарит осторожно по пригорку,
и ночь от этого нам кажется темней.
Который месяц не снимал я гимнастерку,
который месяц не расстегивал ремней!
Есть у меня в запасе гильза от снаряда,
в кисете вышитом - душистый самосад.
Солдату лишнего имущества не надо,
махнем, не глядя, как на фронте говорят..."
И я, восьмиклассник, представил себе бойца, месяцами не расстегивавшего ремень и, соответственно, не снимавшего исподнее, таскающего зачем-то латунную гильзу, возможно от 76-мм орудия, длиной полметра и весом в несколько килограммов. И еще предлагающего "махнуть", то есть, обменять этот цветмет, валявшийся по всем фронтам, на нечто другое... Сейчас я пытаюсь себе представить поэта Михаила Матусовского, лауреата Государственной премии СССР, написавшего эту ахинею…
Партийные песни о главном
В моей семье долгое время хранилась изрядно потрепанный "Песенник", выпущенный в сталинские времена. В ней без нот (зачем они широким массам?) были напечатаны только тексты песен - строго по разделам.
Открывал этот "Песенник", естественно, "Интернационал" - гимн пролетариев всего мира, написанный французским анархистом Эженом Потье в 1888 году. Удивляюсь: даже встав взрослым, никогда не состояв ни в одной партии, я почему-то с младых ногтей впитал его слова: "Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов! Кипит наш разум возмущенный и в смертный бой вести готов". То, что мои родичи никогда не пели эту главную пролетарскую песнь, я знаю точно, а вот как она сохранилась в моей голове - ума не приложу.
Но уже тогда моему пытливому детскому уму показалась откровенно корявой строка припева: "Это есть наш последний и решительный бой!" - как-то не по-русски звучит. И только начав изучать иностранные языки, понял, что это чистый подстрочник с того же близкого мне английского – "This is our last and all-out fight", что уважающий себя переводчик делать никогда не будет. Но революционерам нужен был пафос, а не стилистика.
На моей журналистской памяти любое партийное событие - от районных конференций до съездов КПСС - начиналось и заканчивалось хоровым исполнением "Интернационала". На них партийцы, по мере своих вокальных возможностей, обещали, что "весь мир насилья мы разрушим, а затем…" Но вот что интересно: далеко не все знали текст. Поэтому там, где позволяли технические возможности, включалась фонограмма, а для подстраховки делегатам вручались красивые блокнотики с вложенными в них листочками со "святыми словами".
Этот листочек в году 1986-м и спас меня, беспартийного, от больших неприятностей. Дело в том, что я на своем "Запорожце" дерзко превысил скорость, проехав знак "сороковник" на 10 км быстрее. Гаишник, возникший из кустов, как рояль, потребовал права и техпаспорт. Последний в то время представлял собой книжечку чуть меньше по формату общегражданского паспорта.
Открыв его, старшина начал гомерически хохотать. Отдышавшись, он сказал: "Мне в документы не раз вкладывали деньги. Но чтоб такое...", - и показал текст "Интернационала". Меня прошиб холодный пот: я только что был в Петрозаводском горисполкоме, где выморщил классный партийный блокнотик. Как этот волшебный листок попал в бумажник с документами - не ведаю… Милиционер отпустил меня с миром: "за наглость и творчество".
Главная песня о главном
"Интернационал" был государственным гимном страны с 1918 до 1943 года, но затем ее вожди поняли, что идея мировой революции, а с ней и объединение пролетариев всего мира, провалилась с треском. Так появился новый гимн.
Сегодня считается, что его слова написал Сергей Михалков. Но как-то забывается, что он был создан в дуэте с фронтовым корреспондентом Габриэлем Урекляном (творческий псевдоним - Эль-Регистан), и кто больше вложил в стихи основной смысл - неизвестно.
Я помню слова гимна в той редакции, вызывавшие трепет в детской душе: "Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, и Ленин великий нам путь озарил. Нас вырастил Сталин - на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил!" И снова вопрос к самому себе: откуда я их запомнил, если в 1956 году, когда мне было три годика, гимн стал безмолвным аж до 1977 года? Тогда Михалков изменил текст и выбросил на свалку истории имя Сталина. После упоминания о Ленине, озарившего нам путь, теперь шли такие строки: "На правое дело он поднял народы…"
В 1991 году гимн в независимой от всех России сначала тоже сделали бессловесным, а затем заменили на "Патриотическую песню" Михаила Глинки в оркестровке Андрея Петрова, но тоже без слов. Мне эта мелодия, написанная еще в 1833 году, нравится до сих пор. Как и звучание Первого концерта Чайковского, заменившего из-за проблем с допингом наш гимн на международных спортивных состязаниях.
Глинка звучал до 2000 года, пока российские футболисты не заявили, что они проигрывают соревнования исключительно из-за того, что не могут петь главную песню державы перед началом матчей, как их западные соперники. Был объявлен конкурс на новый гимн и слова. И победил снова Михалков с его новой редакцией старого текста.
Как сейчас дела идут у наших мастеров спорта, вы сами знаете. А я лично боюсь исполнять гимн публично: уж слишком много вариантов крутиться в моей головушке - вдруг ошибусь?..
Продолжение следует.
