В интернете набирает обороты компания по травле захворавшего депутата: мол, был за границей, приехал из Москвы и не самоизолировался, а теперь у него только подтвержденных - 163 контакта. Но ведь уже четко установлено, что из-за рубежа он вернулся сразу после новогодних каникул, как и тысячи из нас. Ни о какой эпидемии тогда и слыхом никто не слыхивал, да и инкубационный период прошел уже несколько раз. Но в сообщении Минздрава почему-то был сделан упор на этой поездке, слово «заграница» отложилось в умах читателей, и на пациента спустили всех собак.
Что касается приезда из столицы – разве командировочные, отпускники и другие граждане, вернувшиеся оттуда в середине марта, сели на самоизоляцию? Требования такого не было, да и человек не чувствовал себя больным. Так что здесь осуждать его тоже не за что. Тем более, что на памятной сессии Заксобрания 19 марта присутствовало сразу три москвича. (Напомним, что у нас пятеро депутатов постоянно проживают и работают за пределами региона: Олег Доценко от «Единой России», Эмилия Слабунова от «Яблока», и полный состав фракции «Справедливая Россия»: Ирина Петеляева, Виктор Степанов и Александр Федичев).
Читайте по теме: «Заболевший карельский депутат рассказал, как попал в такую ситуацию»
Когда все уже случилось, уже пневмония, и второй тест дал положительный результат (первый, напомним, был отрицательным), врачи начали устанавливать круг его контактов. Но ведь есть и те, кого установить невозможно – случайные люди. Продавец в магазине, водитель такси, сосед в очереди в поликлинику… Как они узнают, что им нужно проверяться?
О том, что попавший в республиканскую «инфекционку» человек – народный избранник, мы сообщили первыми. Естественно, мы знали, о ком конкретно идет речь. Но указывать фамилию депутата мы не стали. Причина проста: целью публикации было не шокировать читателя – «Акела промахнулся!» – а предупредить, что в помещении Заксобрания находился условно зараженный человек. И не важно, какая у него фамилия и к какой фракции он принадлежит, перед вирусом все равны.
С другой стороны, эта благородная позиция содержит огромный элемент лукавства. Те самые случайные люди, общавшиеся с носителем вируса несколько минут, понятия не имеют, кто перед ними – депутат ЗС или кто-то другой. Зато по фотографии они могли бы понять: да, с ним пересекались, надо бы провериться. Но фотографию мы тоже публиковать не стали. У человека семья, дети, и делать их мишенью для перепуганной толпы мы были не готовы.
Сразу скажу: если бы мы обнародовали ФИО и фото заболевшего, никакое преследование за разглашение персональных данных нам бы не грозило. Речь идет о смертельно опасном заболевании, и общественная значимость такой новости была бы несомненна.
Итак, дилемма. С одной стороны мы имеем реальную угрозу для десятков людей, с другой – ни в чем неповинных родственников человека, которому выпало несчастье заразиться. Как же поступить? Логика подсказывает, что информация о заражении COVID-19 должна быть публичной. Но в какой форме? Кто должен сообщить миру, что условный гражданин Иванов заразен?
Врачи и Минздрав отпадают, у них медицинская тайна, которая нерушима. Власти обеими руками – законодательной и исполнительной - вцепились в законодательство о защите персональных данных, и заставить их отступить от этой позиции невозможно. Остаются «силовики»: в конце концов, распространяют же они ориентировки на разыскиваемых подозреваемых. Человек еще не осужден и даже не обвинен – а из каждого утюга уже торчит его фото, все личные данные, и даже подробности гардероба.
Возможно, это выход. Но я не представляю себе, как можно рассылать в СМИ фотографии больных людей с подписью «Особо опасен». И думаю, что МЧС от такой чести уклонится.
Так что же делать? Как нам узнать, что мы общались с зараженным человеком? Кто должен был сообщить нам, что один из депутатов ЗС болен? Ответ очевиден: сам депутат. И не после того, как это раскопал «МК в Карелии», а сразу после положительного теста.
В чем проблема? Что в этом постыдного – свалиться с пневмонией? В конце концов, болезнь китайская, а не французская! Почему зарубежные знаменитости не стесняются об этом сообщить – Том Хэнкс, Борис Джонсон, Ольга Куриленко, проживающий в Лондоне Борис Акунин – а российские публичные люди хранят молчание (минус главврач «Коммунарки»)? И лишь когда информация просачивается в СМИ – а она всегда просачивается! – наши «звезды» публикуют подтверждения.
Если мне, не дай бог, случиться подцепить заразу, первым и самым естественным порывом будет написать в социальных сетях: братцы, я заболел, кто со мной общался последние 3 недели – запирайтесь дома и вызывайте врача. Что в этом противоестественного – позаботиться о безопасности своих близких, друзей и соседей?
Возможно, имеет смысл на уровне республики создать некий сайт, на котором люди будут сами (!) заявлять о том, что у них тест дал положительный результат. Нужно смотреть правде в глаза: в Карелии все только начинается, а осенью, как предрекают доктора, вспышка повторится. Так что нам просто необходим механизм оповещения. Но он должен быть добровольным.
Кстати: буквально накануне депутат Московской городской думы Евгений Ступин заявил, что его тест на коронавирус оказался положительным.
