Встреча суперзвезд
Мы отправились на знакомство с Мурманском-150. Типичные пятиэтажки стояли вдоль улицы. Только не такие, как в Петрозаводске на Октябрьском проспекте – разноцветные - а серые, унылые, несмотря на яркое полярное солнце. И еще контраст: нет деревьев, только карликовые березки, чахлый кустарник да трава. Голый непривычный город.
"Простите, - к нам подошли два офицера и штатский, - Вы не насчет памятника приехали?". Мои спутники покивали головами. "Какие вы молодцы! - загомонили аборигены, - Откликнулись, а то на гражданке про нас пишут невесть что! Вы откуда? Знаем, красивый город!" - и один из офицеров распахнул "дипломат", явив на свет божий две бутылки "Столичной", стаканчики и какую-то снедь. Соорудили на чемоданчике импровизированный столик. Мы пригубили и, поблагодарив, отправились дальше под затихающие призывы зайти в гости.
В это трудно поверить, но за часовую прогулку к нам подходили раза четыре - военные и штатские, мужчины и женщины. Похоже, что в маленьком городке уже все знали о нашем приезде. И каждый благодарил только за то, что наши архитекторы приехали в Лицу. Мои друзья просто ошалели от такого внимания: ведь мы же еще ничего не сделали, а нас принимают, как суперзвезд.
Позже, рассказав об этих встречах Некрасову, я спросил: "Ты, часом, не оповестил командование, что пригласил Баженова с Растрелли?". Толя вполне серьезно ответил: "А хоть бы и так. Но поверь, дело не в том, насколько знамениты твои зодчие. Атмосфера в городе очень нервная: у одних погибли близкие, у других - друзья. Это общая беда для всей Лицы. Идет суровое расследование, а тут люди узнали, что к ним приехали не распекать и искать виновных, а помочь. Здесь в воздухе витает один вопрос: как слово ваше отзовется?"
Каким мы увидели Мурманск-150
Утром мы прибыли на КПП штаба. С высокого берега открывалась впечатляющая панорама: залив меж скалистых берегов, причалы, у которых стояли субмарины разных очертаний. Некрасов объяснял: "Те, что поменьше, с "бульбой" гидролокаторной станции на корме - проект "Барракуда", лодки-охотники за подводными крейсерами противника. Я на них служил. А гигант подальше - стратегический подводный ракетоносец класса "Акула" с 20-ю баллистическими ядерными ракетами на борту". Жуткой смертью несло от этих черных чудовищ, мирно спавших у пирсов...
У одного из причалов стояла толпа моряков в гидрокостюмах и спасательных жилетах. На воде - ПСН (надувной спасательный плот), на который пытались вскарабкаться плавающие вокруг люди. Некрасов горько усмехнулся: "Учения по спасению на водах. У нас есть офицеры, которых за 20 лет службы ни разу не учили, как раскрыть ПСН. Многие вообще плавать не умеют - бассейна нет..."
В штабе нас уже ждали человек шесть старших офицеров во главе с контр-адмиралом, который, очень тепло отозвавшись о Петрозаводске, спросил о наших творческих замыслах. Не уверен, что они у моих архитекторов были, поэтому Женя Карманов, как прирожденный дипломат, в свою очередь, выразил благодарность за теплый прием и высказал желание сначала поискать место для установки памятника. На том и распрощались, отправившись изучать Западную Лицу.
Городок был компактный, с главной улицей имени АПЛ "Ленинский комсомол", упиравшейся одной стороной в скалы. Центр уже был загроможден архитектурными формами на военно-патриотическую тематику. В одном жилом квартале возвышалась артиллеристская корабельная башня с пушкой, в другом бросался на нас гипсовый матрос с гранатой, в третьем... В общем, понятно.
Приглянулось одно местечко у скалы, но тут неподалеку застыл в трудовом порыве гипсовый военный строитель с отбойным молотком, и мои друзья, после недолгого обсуждения, этот участок отвергли. "Есть поблизости какое-нибудь красивое и уединенное место?" - спросили они у Некрасова. Анатолий задумался. "Имеется - его мы называем "Долина славы" - там братская могила моряков "Ленинского комсомола". Только есть проблема: дорога туда лежит через воинскую часть с КПП, а если объезжать вокруг - с километр, не меньше".
Некрополь погибших моряков
Мы отправились на место, и по лицам архитекторов я сразу же увидел: это то, что они искали. Перед нами открылась небольшая долинка с быстрой речушкой, шумящей меж камней, окруженная невысокими скалами. Справа - обелиск с надписью "Морякам-подводникам, погибшим в океане". Толя подошел к нему: "Видишь, даже ради конспирации не указано, что здесь лежат ребята с лодки К-3 "Ленинской комсомол".
Я вспомнил, как у нас в Петрозаводске хоронили мальчиков, убитых в Афгане: на памятниках даже упоминание о том, что они выполнили интернациональный долг, поначалу запрещали высекать. "Это товарищи моего брата, - продолжил Анатолий. - 39 человек погибли в 1967 году при пожаре. Юра тогда был командиром дивизиона движения К-3. Он практически спас лодку, а может и мир, предотвратив распространение огня в носовые отсеки, где были ядерные торпеды. Его представили к званию Героя Советского Союза, но в Москве "зарубили", наградив просто красной "звездочкой".
Архитекторы тут же попросили меня отснять все это с разных ракурсов, и я отщелкал всю пленку в своем верном "Зените". Не припомню, чтобы ребята тогда вслух обсуждали детали будущего проекта, но по выражению их лиц было видно, что какие-то идеи их уже посетили.
На следующее утро мы снова были у адмирала, рассказали о выборе места. Было заметно, что он не ожидал, да и не думал о таком нестандартном решении: "Там же КПП, как гражданские будут проходить? Ну да ладно, потребуется - решим! А идея очень даже интересная... Некрасов!" - "Я!" - "Накормите ребят и покажите им лодку". - "Есть!".
Мы пошли во флотскую столовую, как сообщил Толя, общую для всех - и матросов, и офицеров. Хотя в стране уже чувствовался изрядный дефицит продуктов, нас покормили вкусно, сытно – по-домашнему.
Путешествие по подводной лодке
"А теперь - на "Барракуду", - Толя повел нас к пирсу. Вблизи черное чудище казалось просто громадным, учитывая, что большая часть его сидела под водой - примерно с пятиэтажный дом. Еще большее сходство со сказочным чудовищем ему придавала "чешуя" - прорезиненные плиты, покрывающие корпус, необходимые для скорости и бесшумности хода. Вахтенный у трапа отдал честь, и мы вошли в боевую рубку через нормальную и, по-моему, единственную на лодке дверь - дальше были одни люки.
"А крысы на атомных лодках водятся?" - вдруг неожиданно спросил Коля Овчинников. Некрасов вполне серьезно ответил: "А как же, их матросы постоянно ловят. Задраивают отсек, поднимают в нем воздушное давление, крысы вылезают из своих шхер (шхерами моряки называют любое укромное место на судне, где можно укрыться от глаз начальника – авт.) и начинают в растерянности ушки лапками тереть - как пассажиры в самолете. Тут матрос их хвать! Принес командиру пять хвостов - внеочередной отпуск».
«А теперь слушай мою команду!», - продолжил мой друг. – «Первым иду я, за мной - архитекторы, Трубин - замыкающий: как яхтсмен, человек, близкий к флоту, будет задраивать кремальеры люков».
Что такое кремальера, я знал: запирающее устройство. Как и то, что уважающий себя моряк никогда не наступит ногами на комингс люка – порог - а перешагнет через него.
"Женя, - кричит уже откуда-то снизу Некрасов, - ты что же спускаешься по трапу "попой вперед"? Лицом к обществу надо. Позор флота!". "Все пропьем, но флот не опозорим!" - пыхтит в ответ услышанную накануне прибаутку Карманов.
Невозможно пересказать все детали этого путешествия. Внутри "барракуду" можно было назвать "Yellow Submarine" - многие детали выкрашены именно желтой краской. Мы карабкались вверх-вниз по трапам с палубы на палубу (четыре этажа все-таки), перебирались из отсека в отсек. Посмотрели посты управления с множеством приборов, посетили маленькую кают-кампанию - она же столовая - кубрики матросов и каюты офицеров. "На дизельных лодках было куда теснее, - комментировал Анатолий. - Как-то к нам прибыла большая экскурсия сухопутных генералов. Один заглядывает в каюту: "Что это у вас товарищ офицер в шкафу спит?". А теперь на "стратегах"-ракетоносцах даже птички в клетках чирикают в комнатах психологической разгрузки, и должность есть: мичман-орнитолог.
На "дизелях" запасы хлеба для долгой "автономки" даже в гальюне укладывали. Знаете, какой хлеб едят подводники? Насквозь проспиртованный. Его на берегу пропитывают спиртом и запаивают в пластик. На лодке кок раскрывает упаковку и кладет хлеб в духовку. Весь экипаж собирается у камбуза понюхать пары - в очередь по старшинству. А хлеб получается свежайший".
Вот и пойми, где тут флотские байки, а где сермяжная правда...
Под конец экскурсии мы оказались в странном отсеке: полусфере, по окружности которой были расположены сидения с чем-то, напоминающим автомобильные ремни безопасности. "Это ВСК - всплывающая спасательная камера», - пояснил Толя. – «В случае аварии на глубине экипаж занимает в ней места, герметизирует, отдает крепления, и она всплывает на поверхность.
Когда "Комсомолец" пошел ко дну, на лодке в живых было еще пять человек во главе с командиром Евгением Ваниным. Им удалось добраться до ВСК, задраиться, но отдать крепления они не смогли - не учили их... Лодка провалилась на километровую глубину, когда крепления сами не выдержали. Камера всплыла, от перепада давления у нее сорвало верхний люк, одного из матросов выбросило метров на тридцать в воздух - он погиб. Выбраться удалось только единственному человеку - мичману Слюсаренко, которого подобрал затем "Алексей Хлобыстов". Это настоящее чудо: он - единственный в мире человек, которому удалось спастись с километровой глубины".
- Толя, - задал я давно мучивший меня вопрос, - а раньше помощь не могла прийти?
Он тщательно обдумал ответ:
- Гибели экипажа, наверное, можно было бы избежать, если бы командир получил приказ дать международный сигнал бедствия - SOS. Сам он не имел права этого сделать, и поэтому до последнего силами экипажа тушил пожар, даже не подумав заранее подготовить условия для его эвакуации. Тут я его понимаю, он выполнял требования устава - спасать судно до последней возможности.
Если бы командование флотом воспользовалось заключенным всего год назад договором с Норвегией о взаимопомощи на море, тогда бы их тяжелые спасательные вертолеты Sea King, умеющие садиться на воду, могли бы успеть немного раньше... Но в Москве, видимо, сочли, что секреты "золотой рыбки" важнее. На встрече с вдовами погибших моряков главком ВМС адмирал Чернавин на вопрос, почему не запросили помощи у норвежцев, ответил: "Но вы же понимаете, это такая лодка..."
Некрополь общечеловеческой скорби
На следующий день, загрузившись в аэропорту "Мурмаши" в Як-40, мы прибыли в Петрозаводск. Я, насколько позволяла тогда цензура, рассказал подробностях гибели "Комсомольца" в своей газете "Комсомолец", а в начале августа мне позвонил Женя Карманов: "Проект готов, но, к сожалению, представлять его в Лице ни я, ни Овчинников не сможем - срочные дела. Так что, придется ехать тебе одному". Они тщательно проинструктировали меня о деталях и особенностях своего детища, вручили огромную папку с наклеенными на картон ватманскими листами эскизов, и я снова отправился в Мурманск-150.
Некрасов был в это время в море, и встретил меня один из его сослуживцев. Мы отправились в ГДОФ - гарнизонный Дом офицеров флота, где должно было состояться собрание. У входа стояли женщины, на повышенных тонах разговаривавшие со старшими офицерами. "Некоторые вдовы погибших недовольны компенсацией, - прокомментировал мой сопровождающий. - Понять их можно: многие здесь жили годами, работы нет, прежнюю квалификацию потеряли - как быть дальше?"
Вскоре актовый зал ГДОФа был заполнен до отказа: моряки, гражданские и, конечно, семьи экипажа "Комсомольца". Мы расставили планшеты, и я, изрядно волнуясь перед такой аудиторией, начал свой рассказ. Идея Жени Карманова заключалась в следующем: создать не городской традиционный памятник, а некрополь погибшим морякам - в этой камерной Долине славы. Он, цитирую, предлагал: "Установить горизонтальный планшет (площадку) из черного габбро-диабаза, размером 12х6 метров. Он будет выглядеть как своеобразная карта Норвежского моря с очертаниями острова Медвежий - района гибели "Комсомольца" и две "нитки" координат. В их пересечении, выделенном светильником, как точка на карте - место, где покоится ныне лодка.
По периметру планшета-карты, обрамленного гранитными блоками, будут нанесены необходимые памятные слова и имена погибших моряков. Справа на ней предполагается установить бронзовый земной шар с очертаниями материков и океанов, диаметром 1,2 метра. В его верхней части, где находится Норвежское море, в точке с координатами гибели АПЛ - 73°43′17″ с.ш. 13°15′51″ в.д. - будет установлен проблесковый прожектор, луч которого, устремленный ввысь, станет напоминать о месте катастрофы. Шар опоясывается лентой, на которой начертана дата трагедии".
Неподалеку на скале архитектор предложил установить символическую колонну-маяк: в дни памяти и в праздники живой огонь на ее вершине звал бы людей к месту скорби по погибшим.
Судя по реакции, идея карельских архитекторов понравилась. Меня спрашивали о технических деталях: где взять габбро-диабаз? Я рассказал, что у нас, в Карелии, Петрозаводский горком комсомола обещал взять шефство над памятником, помочь отобрать камень, разместить заказ на камнеобрабатывающем заводе в Кондопоге. "Бронза и прожекторы, газовое хозяйство для сооружения маяка у нас самих найдутся - сделаем!" - слышалось из зала. "А как зимой, - спросила женщина под всеобщий хохот, - кто чистить будет?"
И тут поднялся сидевший в первом ряду вместе с начальством, молодой, если я не ошибаюсь, капитан-лейтенант. Мне шепнули: "Ну, держись, наш главный комсомолец - замначальника политотдела". Он вопросил: "А какую идеологическую нагрузку несет ваш памятник?". Зал встревожено замолчал. Шестая статья Конституции СССР о "руководящей и направляющей" роли КПСС еще не была отменена (это произошло скоро - в марте 1990 года), и вступать в открытую полемику с коммунистами было бессмысленно.
Я мысленно вспомнил напутствие Жени Карманова: "Цель этой композиции - выразить общечеловеческую скорбь по погибшим. Погибли люди - отцы, братья, сыновья. Это всемирная боль. И еще скажи, что Мурманск-150 перенасыщен памятниками войне. А в городе живет много молодежи, детей, и у них нет ни одной мирной малой архитектурно формы: хоть писающего мальчика, хоть женщины с веслом. Ты сам чувствовал эту гнетущую атмосферу. Вообще скорбеть прилюдно - это сродни кликушеству, а в Долине Славы все располагает к мыслям о вечном.
И еще. Не дай бог, случится новая катастрофа. И снова встанет вопрос, как увековечить память погибших. Для таких целей и нужен некрополь..."
Эти слова Евгения я чуть более деликатно и пересказал залу. И увидел не только недовольные гримасы политработников, но и как многие одобрительно кивали моему, может быть, слишком эмоциональному выступлению. Расспросов, пожеланий, слов благодарности нашим архитекторам в этот вечер было очень много.
Наступила осень, когда мне позвонил Толя Некрасов: "Извини, но, хотя очень многие, в том числе и наше командование, были на стороне вашего проекта, вмешались высшие силы. И победила совсем другая идеология: питерские архитекторы предложившие в центре Лицы на скале поставить памятник-крест..."
Теперь это мрачное гигантское сооружение возвышается над городом: вместо горизонтальной перекладины у креста - обводы подводной лодки.
Необходимое послесловие
Анатолий Некрасов в 1993 году получил звание капитана первого ранга, и в 39 лет занял контр-адмиральскую должность начальника электромеханической службы дивизии подлодок Северного флота. Он умер прямо на лодке - не выдержало уставшее сердце. На память о нем у меня храниться его пилотка, побывавшая на Северном полюсе...
Евгений Карманов стал автором здания вычислительного центра статуправления Карелии на улице Красной, и еще многих так и не осуществленных из-за отсутствия финансирования талантливых проектов: Морской школы, Дома печати, Дома архитектора...
В 1991-92 годах он на лодьях клуба "Полярный Одиссей" дошел до Святой земли, много рисовал в Греции, Турции, Израиле. В Италии тяжело заболел, и рисунки были распроданы на лечение. Вернувшись в Петрозаводск, умер в возрасте 49 лет, в том же 1993 году.
Николай Овчинников - автор знаменитой ротонды на Онежской набережной и Знака городов побратимов, на месте которого теперь решено поставить стелу Воинской славы.
Так же как его друг Евгений Карманов, Николай не получил возможности воплотить много интересных проектов, таких, как, например, превращение проспекта Карла Маркса в пешеходную зону. Он ушел из жизни в 2009 году, как и Карманов - в 49 лет.
Пусть этот рассказ станет данью моего уважения к этим прекрасным людям...
А Мурманск-150 в 1994 году получил другое - романтическое, и самое главное, "редкое" название - Заозёрск. Но зато продолжает существовать в статусе (простите за тавтологию) ЗАТО - закрытого автономного территориально образования. ГДОФ стал ЦКБО - Центром культуры и библиотечного обслуживания. А вот народное название маленькой лощины - "Долина славы", судя по отсутствию упоминаний в Интернете, видимо, забыто, но братская могила моряков К-3 осталась. Главные же ритуалы памяти теперь проходят у креста-подлодки.
Сам "Комсомолец" недавно снова напомнил о себе с полукилометровой глубины. Норвежские исследователи зафиксировали на субмарине уровень радиации, в 100 тысяч раз превышающий норму. Наши эксперты тут же обвинили их в том, что они намерено "расковыряли" лодку. Норвежцы это категорически отрицают...
Автор благодарит Национальную библиотеку РК за помощь в подготовке материала.
