Исконно-посконный народный поэт
В столице Клюев становится вновь популярным, продолжает издавать стихи, эпатирует публику своим нарочито крестьянским видом. Жена писателя Николая Гарина вспоминала: "Коренастый, ниже среднего роста. Бесцветный. С лицом ничего не выражающим, я бы сказала, даже тупым. С длинной, назад зачесанной прилизанной шевелюрой, речью медленной и бесконечно переплетаемой буквой "о", с явным и сильным ударением на букве этой... Зимой - в стареньком полушубке, меховой потертой шапке, несмазанных сапогах, летом - в несменяемом, также сильно потертом армячке и таких же несмазанных сапогах. Но все четыре времени года, так же неизменно, сам он - весь обросший и заросший, как дремучий его Олонецкий лес…"
И в то же время Николай Клюев поражал своей начитанностью, эрудицией и оригинальным восприятием религии. Александр Блок говорил о нем как о "провозвестнике народной культуры", одновременно отмечая его как "символ загадочной народной веры". Еще бы - Клюев резал правду-матку городским интеллигентам в глаза: "Для меня Христос - вечная неиссякаемая удойная сила, член, рассекающий миры во влагалище..." Впрочем, Владислав Ходасевич по поводу этого "нового религиозного откровения" иронизировал: "Эротика, довольно крепкая, выраженная в стихах звучных и ярких".
Примерно в 1915 году Николай Клюев познакомился с Сергеем Есениным, который был на 11 лет младше олонецкого поэта. Между ними завязалась крепкая мужская дружба, они стали жить вместе в одной квартире.
Владимир Маяковский вспоминал о первой встрече с друзьями-деревенщиками:
"...В лаптях и в рубахе с какими-то вышивками крестиками. Как человек, уже в свое время относивший и отставивший желтую кофту, я деловито осведомился:
- Это что же, для рекламы?
Есенин отвечал мне голосом таким, каким заговорило бы, должно быть, ожившее лампадное масло:
- Мы деревенские, мы этого вашего не понимаем… мы уж как-нибудь… в исконной, посконной…
Уходя, я сказал ему на всякий случай:
- Пари держу, что вы все эти лапти да петушки-гребешки бросите!»
Есенин действительно бросил, Клюев же оставался в своем традиционном крестьянском наряде до конца жизни...
Под красным ливнем
Изначально Николай Алексеевич с воодушевлением воспринял октябрьский переворот, но по-своему. В 1918 году он выпускает сборник стихов "Ленин", где сравнивает вождя с неким "игуменом мужицко-раскольничьей России". Властям не очень нравится его крестьянско-религиозное творчество. Его перестают печатать, и поэт покидает столицу. Интересно, что в карельской краеведческой литературе указывается, что последний раз Клюев был у нас в 1906 году. Но есть свидетельство того, что в 1922 году поэт написал Есенину письмо из Петрозаводска с просьбой о помощи. В результате в столицу Карелии была отправлена телеграмма за подписью наркома просвещения РСФСР Анатолия Луначарского с указанием помочь живущему в нищете Клюеву.
Поэту снова удается вернуться в Москву.
Его печатают, но в начале 30-х годов он начинает создавать цикл стихов под общим названием "Разруха". В нем есть такие строки:
«То Беломорский смерть-канал,
Его Акимушка копал,
С Ветлуги Пров да тётка Фёкла.
Великороссия промокла
Под красным ливнем до костей...»
Ну, кому из товарищей большевиков такое понравиться? А тут еще "не та" сексуальная ориентация поэта. Как тогдашний редактор журнала "Новый мир" Иван Гронский вспоминал уже в 50-х годах, не без гордости за проделанную работу: "Клюев, несмотря на выделенное ему государственное пособие, всё более переходил на антисоветские позиции". Когда он прислал в газету "Любовный гимн", предметом которого являлась не девушка, а мальчик, редактор потребовал от поэта писать "нормальные" стихи. Но тот отказался. Тогда Гронский позвонил Ягоде (наркому НКВД) и попросил выслать Клюева из Москвы...
Просьба была тут же удовлетворена, поэта арестовывают 2 февраля 1934 года и как "активного антисоветчика" на пять лет ссылают из Москвы в Сибирь - в Надымский край.
Первое время он живет в поселке Колпашево в Нарыме, потом по ходатайству Максима Горького его переводят в Томск, где он поселяется в переулке Красного Пожарника. Клюев писал друзьям: "В Томске глубокая зима, мороз под 40 градусов. Я без валенок, и в базарные дни мне реже удается выходить за милостыней..."
В 1936 году - с началом "большого террора" - его снова арестовывают, теперь уже как "участника церковной контрреволюционной группировки". Поэт уже совсем плох, врач ставит диагноз (а может, спасает?): "развитие паралича левой половины тела и старческого слабоумия", и его временно освобождают. Но в мае 37-го Клюева вновь бросают в застенки НКВД: выяснилось, что он продолжает писать стихи и поэмы о зверствах и тирании большевиков.
Следователи "назначают" Николая Алексеевича руководителем и идейным вдохновителем никогда не существовавшей монархической организации "Союз спасения России", и суд выносит ему смертный приговор.
...Николай Клюев был реабилитирован в 1957 году по делу 1937 года, и в 1960 году по делу 1934 года. В 1984 году - впервые после смерти - в Москве состоялся вечер памяти поэта. В 1993 году был опубликован ранее неизвестный цикл его стихов. В 2004 году в Томске на месте предполагаемой гибели Клюева установлен 10-метровый крест в память о жертвах сталинских репрессий, а в 2014 году в Вытегре - памятник знаменитому земляку. Теперь, можно надеяться, что бюст Николая Алексеевича Клюева появится и у нас в Петрозаводске.
При подготовке использованы статья петрозаводского краеведа Г. Кривошеевой "Николай Клюев в Петрозаводске", материалы и фото сайтов weekend.rambler.ru, liveinternet.ru, bessmertnybarak.ru.
