Петрозаводчанка Татьяна Пирожок, долгое время жила и работала в стране юаня. Сейчас с востока она вернулась в Карелию. Специально для читателей «Московского комсомольца в Карелии» заметки карельского лаовая из Поднебесной.
Можно много спорить, откуда в нашу речь попало «жить как белый человек», и какой смысл это выражение изначально в себе несло, но за шесть лет жизни в Китае, среди людей, которых я была много «милее, румяней и белее», фраза эта обрела для меня смысл новый и очень определённый. Белый человек для китайца не просто лаовай (иностранец) - это феномен, событие, символ. Белый человек в Китае заметен издалека, вблизи, в любой толпе, под любым углом, при любом освещении. Красивый белый человек может оказаться знаменитостью, поэтому с ним нужно непременно сфотографироваться на память и похвастать снимком в соцсетях.
Когда в далёком 2017 я приехала в Китай, только вышел новый сезон «Игры престолов», не разочаровавший фанатов последний, а тот, в котором Джон Сноу оказался жив и тогда ещё ничего не знал. Мой бородатый голубоглазый, сильно бледнолицый коммунист-авантюрист муж тогда был особенно обожаем. Когда он рассказывал мне о притормаживающих рядом с ним транспортных средствах, целующих столбы велосипедистах и спотыкающихся пешеходах, я думала, явления были одиночны, и возможно даже, сильно преувеличены. В первый же наш выход в город восторженные китайцы трижды попросили его о совместной фотографии, и трижды попросили меня эти трепетные моменты прикосновения с прекрасным запечатлеть. Взгляды, перешёптывания, щелчки затворов фотокамер тайком или по согласию и всяческие формы вербального и невербального одобрения стали нашей реальностью, обыденностью. Тем летом мой сильно популярный муж был приглашён работать в местный языковой центр, где из множества других таких же белых и красивых был часто выбираем для частных уроков родителями и молодыми китайцами за своё (для них) внешнее сходство с Джоном Сноу, который оказался жив и тогда ещё ничего не знал ни о моём красивом белом муже, ни о том, как вместе с самооценкой приподнял и финансовое благополучие нашей семьи. Эта глава моей жизни в Китае носит громкое название «Игра Престолов made in China. Замужем за Джоном Сноу».
Моё первое «можно с вами сфотографироваться?» случилось аж полтора года спустя на улицах Шанхая, и с тех пор повторилось только дважды, и, как это часто бывает, в не самый подходящий момент. Мой красивый белый муж тем не менее популярности своей (в отличие от персонажа Игры Престолов Джона Сноу) с тех пор не утратил. Однажды молодая китаянка, ехавшая по одному с ним автобусному маршруту, не совладав со смущением и не рассчитав интенсивности флирта, чуть не потеряла голову на выходе из автобуса, сильно пристукнув её о поручень.
Летом второго моего китайского года у нас гостила моя подруга Катенька из Петербурга. Высокая, с белой, нетронутой петербургским солнцем, кожей, буквально модель Виктории Сикретс. Оценив заранее интерес к ней китайских папарацци, я подготовила её к возможному вниманию, взглядам, шёпотам, фотовспышкам слева, справа и прямо перед глазами. Ни разу. Ни одного разу к ней не подошёл ни один китаец с просьбой о совместном фото. И это в сезон, когда не то, что местных, но и туристов категорически не сосчитать. Шесть лет я прожила в маленьком китайском городе, островная часть которого является объектом Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Утром выходного дня мы повели Катеньку на променад в популярный тут среди молодежи район Шаповэй. Когда мы вышли из сувенирной лавки с пакетом, полным кавайных китайских сувениров с котиками, собачками и всем вот этим мимими, мой красивый белый муж уже был окружён молодыми китаянками, вооружёнными фото-гаджетами, и смущенно улыбался в камеру. Приближение двух белокожих дам немного подпортило атмосферу международного события, китаянки нервно захихикали и попросили подождать, пока фотоохота не завершится, и каждая на свой гаджет событие не запечатлеет. Катенька, было, внедрилась в кадр, но я дала ей понять, что ни её, ни меня там в кадре не ждут. Шёл мой второй китайский год, а в моей копилке был только тот случай в Шанхае.
Так она тут и проходила с неделю, не тронутая ни Китайским солнцем, ни фотовспышкой китайских фото-гаджетов, пока одним утром, не совершив ещё даже кофейных ритуалов, я не позвала её на ознакомительную прогулку до китайского пик-пойнта, чтобы показать прибывшей из средневековья «невежде» технологии будущего. Я вся в адидасе, как коренной обитатель районов, в которые не ступает нога интеллигентного человека, (и правильно делает), Катенька в футболке с плеча кого-то очень высокого и стройного, странным образом оказавшейся в моем шкафу, и две китайские аишки (阿姨 (āyí) - в китайской культуре это уважительное и дружелюбное обращение к женщине среднего возраста), которые улыбаются, машут и бегут через дорогу в направлении к нам, не убедившись в отсутствии угрозы. «Туристы», - выдохнула я, точно зная, к чему это всё так решительно стремится. Осмотрела всю себя такую фотогеничную, посетовала немного, что не умылась утреней росой и состряпала, будто извиняясь, улыбку неловкую, но приветливую. Пять минут мы улыбались и выполняли указания явно опытных фото-манок и пользовательниц соцсетей. Теперь фото тебя, Катенька, и твоего не тронутого утренними ритуалами белого лица официально в китайском медиа пространстве.
Белый человек - это красиво. Кожа, не знавшая прикосновений ультрафиолета, большие глаза, цветовая гамма которых не ограничена пятьюдесятью оттенками черного, длинные носы, на которых уверенно держатся очки и другие оптические приборы, и острый подбородок, желательно один, - всё это атрибуты человека очень красивого и скорее всего такого же успешного. Китайцы же, пользуясь терминологией моей коллеги Мисс Хуан, плосколицые и в большинстве своём «не очень». Именно этому их, на мой взгляд, заблуждению обязана своей популярностью здесь пластическая хирургия. Бугристый профиль, как горное плато, открытый взгляд без нависающих китайских гардин, острый подбородок, а не дурацкие пухлые щечки, как у статуи Будды, - такое здесь тоже встречается нередко, только не всё разом, а локально, как привет из романтических прошлых прародителей. В прошлом году со мной работала молодая китаянка с насыщенным каштановым цветом волос. Она всегда находила возможность подчеркнуть, что волосы свои никогда не красила, а «экзотический» оттенок унаследовала от русской прабабушки. Но ей-то не так повезло, как её кузине, которой от прабабушки достались большие голубые глаза.
Маленький китаец Гарри долго всматривается в мое лицо, прищуриваясь и скрупулёзно изучая, спустя мгновенье извергает глубоко: «Хао!» (хорошо), ещё через мгновенье указывает на нос, поднимает большой палец руки вверх и одобрительно кивает. Его более разговорчивый и менее экспрессивный одноклассник разъясняет суть перформанса: «Big nose, very good!» (Большой нос, очень хорошо) Спасибо большое, иди отсюда, нос у меня большой.
Мисс Хуан говорит, что родители молодых китаянок инвестируют в «европеизацию» лиц своих дочерей так же охотно, как и в образование. Это как билет в бизнес-лаундж, не пожизненный, конечно, но в такие места главное ведь войти. И это чаще всего не прихоть, а сухой расчёт. Виной такому культу красоты здесь - жесточайшая конкуренция. В стране с населением в четверть населения планеты с лица воду пить. На пластическую хирургию, однако, решаются тут не все, несмотря на относительную ее доступность и беспрецедентную популярность в Китае и в соседней Южной Корее. Но это не останавливает круглолицых, усталоглазых азиаток от попыток приоткрыть эти самые глаза, а вместе с ними и дверь в такой здесь желанный мир белой красоты. Тут на помощь китайскому лицу приходит корейская косметика или, как её теперь называют во всем мире K-beauty, умело используя которую можно не просто качественный тюнинг провести, но при желании и расу сменить. В полночь карета-иномарка превратится в тыкву отечественного автопрома, которая до бизнес-лаундж не доедет, но до полуночи нет ни законов, ни ПДД, ни гаишников на дорогах, только восхищённые взгляды и зависть окружающих.
Я всегда была из умных, которые, как принято у нас считать, не те, что из красивых, ибо эти два женских племени чётко разделены в русской культурной традиции. О том, какая я умная китайцы узнали много позже. В глазах, смотрящих на меня китайцев, была сначала красота: большой нос, большие глаза, острый подбородок - одна штука, рост выше среднего китайского и размер одежды меньше среднего европейского. Но просто красивым в Китае быть недостаточно, нужно быть экстраординарным, только умным и только талантливым быть тоже нельзя, таких в Китае очень и очень много, нужно быть всем и непременно сразу. Быть лучшим и хоть в чём-то другим. Другой значит уникальный. В Китае это слово вместе с такими словами как очень, крайне, самый в сочетании с качественными определениями: умный, смешной, красивый, талантливый, квалифицированный имеет совершенно другое значение и значимость. Спустя два года добросовестного моего труда Мисс Хуан сказала, что я очень хорошо выполняю свою работу. Это было мое самое первое «очень», не относящееся к внешним моим проявлениям. Эту награду я хочу посвятить всем белым в Китае, которые все ещё «не очень», вы тоже сможете! Смахнула слезу со своих очень больших красивых глаз, немного задрала свой очень большой красивый нос.
Можно много спорить, откуда в нашу речь попало «жить как белый человек» и какой смысл это выражение изначально в себе несло. Но зачем? Шесть лет жизни в маленьком китайском городе, островная часть которого является объектом Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, я была всех «милее, румяней и белее», правда только когда рядом не было моего красивого белого мужа.
