Удобный способ
В Петрозаводском городском суде закончилось рассмотрение уголовного дела по обвинению в мошенничестве депутата Законодательного собрания Карелии Ольги Залецкой, директора Олонецкого молочного комбината Анастасии Кравчук и экс-директора торгового дома «Ленторг» Александры Корниловой. По версии следствия, подсудимые, под руководством бизнесмена и политика Василия Попова, незаконно приобрели по заниженной стоимости бывшее здание комбината школьного питания, принадлежавшее муниципальному предприятию «Петропит». Якобы они взяли его в аренду исключительно для того, чтобы в последующем выкупить с учетом обременения этой арендой. Государственные обвинители попросили суд признать подсудимых виновными в инкриминируемом им преступлении, и назначить наказание в виде четырех лет лишения свободы каждой.
Едва ли не главным свидетелем обвинения оказался Сергей Громов, в самом начале банкротства «Петропита» бывший его временным управляющим – за два года до начала «основных событий». Позже он стал одним из кредиторов МУПа. Но именно его показания, по мнению обвинителей, доказывают, что Василий Попов был заинтересован в аренде здания и проявлял инициативу по заключению соответствующего договора. Сам же Громов уверяет, что сделать такие выводы из его показаний было никак нельзя. Ознакомившись с публикациями, где он назван «главным свидетелем обвинения», Сергей Юрьевич был крайне удивлен.
Дело в том, что он - опытный конкурсный управляющий. Глядя на ситуацию со стороны, он вообще не понимает, за что судят «группу Попова» - по его мнению, никаких законов женщины не нарушили. А теперь оказывается, что приговорить обвиняемых могут на основании его же показаний, преподнесенных под определенным углом. Свидетель решил дать пояснения общественности, потому что обвинение, по его мнению, неправильно интерпретирует его слова.
Показания, данные Громовым на следствии, а после в суде, журналисты сразу назвали странными. Судите сами: «Допускаю, что в июне-июле ко мне обратился Попов В.А., либо люди из его окружения, которые попросили помочь в заключении долгосрочного договора аренды…». Или: «Возможно, у меня был разговор с Поповым, который хотел ее трудоустроить…». Люди так не говорят, они говорят – «Я не помню». Как объясняет сам свидетель, следствие просто использовало его слова удобным для себя способом.
Допущения как доказательство
Громов действительно не помнит, был ли у него разговор с Поповым или его людьми. То есть он не может утверждать, что такой разговор был – но не может утверждать и обратного. И за это уцепилось обвинение.
- Я исходил не из того, что помню или не помню, а из того, что по логике должно было быть, - объясняет бывший управляющий. - Ко мне в силу моей работы по тем или иным вопросам часто обращаются разные люди – бизнесмены, чиновники... И если у Александры Корниловой (именно она выступила арендатором здания - авт.) были какие-то вопросы по аренде этого помещения, то она могла либо через кого-то, либо напрямую ко мне обратиться.
- Какие у Корниловой могли быть вопросы по аренде этого здания?
- Законно это или незаконно. В данном случае речь шла о том, имел ли право внешний управляющий предприятия заключить прямой договор аренды, или нужно было проводить торги. Именно в этом заключалась консультация. Хороших руководителей всегда интересует вопрос законности тех сделок, которые они собираются заключить. Почему я допускаю, что такое было? Потому, что мне это кажется логичным. Я бы на месте Корниловой поступил так. Я бы сказал: «Мне поступило предложение, но я сомневаюсь в законности сделки, поэтому прошу вас узнать».
У Сергея Громова складывается впечатление, что обвинение выставило его свидетелем зарождения преступных замыслов. Сам же он настаивает, что разговоры о комбинате школьных столовых, если они и были, состоялись уже после того, как Александре Корниловой поступило предложение взять это здание в аренду. Просто потому, что Корнилова не могла интересоваться помещением, которое не предлагалось. Но о том, когда именно Громов мог разговаривать с ее представителями, его почему-то никто не спрашивал. Теперь он хочет внести ясность:
- Я предполагаю, что этот разговор состоялся в июле 2011 года, перед заключением договора аренды. Хотя не исключаю, что это могло быть и гораздо позже. Например, в 2014 году, когда начались «разборки» с карельской УФАС (которые закончились поражением антимонопольного ведомства – авт.). Я был уверен, что сделка законна и без проведения торгов, и помогал управляющему это доказывать. Любой руководитель при заключении сделки хочет, чтобы эта сделка была законной, и интересуется ее законностью до подписания документов. Иначе могут «привлечь». Правда, оказалось, что у нас и без этого могут «привлечь»…
Даты и сроки
Одним из доказательств того, что Василий Попов интересовался арендой этого здания задолго до момента заключения договора аренды ( и даже до того, как кредиторы приняли решение о его сдаче в аренду), стала фраза Громова о том, что он разговаривал об этом с неким юристом Натальей.
- Наталья могла обращаться ко мне в 2014 году, когда началась вся эта история с УФАСом, - уточняет Сергей Юрьевич. - Это было несколько лет назад, и расставить в памяти, в какой последовательности и в какое время что происходило, довольно сложно. Но я никогда не говорил о том, что Наталья мне звонила в апреле 2011 года, до того, как Корниловой предложили аренду. В апреле состоялось собрание кредиторов, а звонить мне эта девушка могла и в июле, и в августе, и даже позже. Но обвинению нужен апрель…
- Как вы относитесь к интерпретации ваших слов государственными обвинителями?
- Они, безусловно, мои слова переврали - умышленно или неумышленно. Им же надо как-то обосновывать свою позицию.
- Обвинение строится на том, что заключение договора аренды здания организовал именно Василий Попов. А как было на самом деле? Попов к вам когда-нибудь обращался по этому вопросу?
- Нет. Зачем? Инициатива аренды в любом случае исходила от кредиторов. Ни Попов, ни Корнилова в принципе не могли выйти с такой инициативой - хотя бы потому, что в плане внешнего управления стоял запрет на аренду этого здания. И только после решения собрания кредиторов, на котором управляющему было дано указание заключить договор аренды, все пошли искать арендатора.
- В том, чтобы помещения были сданы в аренду, были заинтересованы, прежде всего, кредиторы, - указывает Сергей Громов - Не Попов, не Корнилова, и не кто-либо другой. Кредиторы хотели поскорее прекратить дело о банкротстве, получив расчет по своим требованиям при заключении мирового соглашения. Вопрос аренды тогда прорабатывался со многими людьми. И, в конце концов, вышли на Корнилову. Она была далеко не первой, кому эту аренду предлагали. Просто она согласилась. Вернее, заинтересовалась этим предложением. В тот момент, я предполагаю, она (или люди от нее - например, та же Наталья) и начала прорабатывать вопрос, каким образом необходимо заключить договор, чтобы не было нарушений - через торги или без торгов.
Нестыкуемое дело
На взгляд Громова как профессионала, в позиции обвинения есть еще масса нестыковок. Гособвинитель в своей реплике утверждает, что «…перспектива использования большого земельного участка (под зданием – авт.) просто неограниченна». Это уже откровенная ложь, поскольку участок располагается менее чем в 100 метрах от железной дороги, и тем самым его использование очень даже ограничено. К примеру, жилой дом на этом месте не построишь – и об этом обвинитель не мог не знать, в прессе печаталось. Улыбку у бизнесмена вызывает и утверждение, что Василий Попов «…понимал, что распродажа оставшихся МУП Петропит активов, в том числе недвижимости, неминуемо». Если сами кредиторы – собственники предприятия – понятия не имели, что будут делать дальше, то на основании каких данных это мог понимать посторонний человек? Цыганка нагадала?..
Сама фабула обвинения кажется Громову дикой. Женщин обвиняют в мошенничестве: «В действиях подсудимых имеется корыстная цель приобретения недвижимости по гораздо меньшей стоимости». Поиск предпринимателем выгоды – это отныне преступление? Да и насчет стоимости – кто сказал, что она была меньше рыночной? Здание продали с аукциона – и эта процедура, по твердому убеждению опытного конкурсного управляющего, остается единственной, которая определяет истинную цену объекта. Все остальные оценки – всего лишь субъективное мнение.
Сергей Громов уверен, что суд даст правильную оценку всем доказательствам – или же тому, что обвинение считает доказательствами. А нестыковки в деле, как и двоякое толкование его собственных показаний, Фемида истолкует в пользу обвиняемых, как это и предписано Законом.
