История семьи граждан Евросоюза, сбежавших в российскую Карелию от органов опеки, вызвала немалый резонанс. Особенно после того, как нам удалось прояснить ситуацию с помощью судебных документов из Швеции.
Читайте по теме: «Появилась альтернативная версия причин побега семьи из Евросоюза в Россию»
Но люди, активно критикующие «ювенальную юстицию» в Скандинавии и странах Балтии, плохо себе представляют, как все это устроено в России, и в частности в Карелии. Зато это хорошо знает Ольга Клевина, руководитель Центра помощи детям «Надежда». Именно в ее учреждение привозят тех ребят из Петрозаводска, Прионежья и Кондопоги, кому по каким-то причинам нельзя оставаться в родной семье.
Дети в опасности
Как поясняет Ольга Геннадьевна, в Центр «Надежда» попадают дети, изъятые из семьи лишь временно. Будь это совместный рейд полиции и органов опеки по проблемным адресам, или звонок соседей о семейном скандале – не важно: если ребенок оказался в социально опасном положении, его из дома увозят.
Дети остаются в Центре только на время, причем в подавляющем большинстве случаев – с согласия родителей:
«Важно разобраться в том, что именно привело к такой ситуации, почему ребенка изъяли из семьи, и как это исправить. Конечно, нормальные папа и мама готовы идти на сотрудничество, анализировать создавшееся положение и исправлять его».
Для этого между родителями, Центром и органами опеки заключается трехстороннее соглашение, по которому ребенок какое-то время, до трех месяцев, будет находиться в Центре за государственный счет, а родители тем временем пройдут специальную программу помощи выходу из кризиса. Поскольку нередко причиной конфликта является алкоголизм, родителя направляют в наркодиспансер для определения степени зависимости и составления плана лечения. В Карелии, кстати, есть возможность заключить социальный контракт на химическое кодирование.
Нередки в последнее время случаи, когда детей даже не надо изымать – они сами приходят в «Надежду», поскольку больше не могут выдерживать атмосферу в семье. Постоянные конфликты с родителями, игнорирование взрослыми интересов ребенка – это также требует анализа и совместной работы по преодолению конфликта.
Или наоборот: родители больше не имеют сил воевать с отбившимся от рук чадом, и даже не пускают его домой. Бывало, возвращать ребенка отцу с матерью приходилось через суд.
В таких случаях, если родители готовы к сотрудничеству, также заключается договор, выстраивается программа помощи, работают психологи и другие специалисты. Родителей периодически тоже нужно «воспитывать»…
Ольга Клевина отмечает, что жизнь в такой атмосфере за границей приравнивают к насилию над ребенком – психологическому. И среди российских подростков, обращающихся в Центр помощи детям, таких подавляющее большинство, насилие физическое в подростковом возрасте уже не так актуально.
Основное отличие российской практики от зарубежной состоит в том, что у нас родительских прав может лишить только суд. Центр помощи детям не становится изначально законным представителем ребенка. Только в том случае, если родители злостно уклоняются от исполнения своих обязанностей, ребенок признается оставшимся без их попечения. И тогда заботу о нем берет на себя государство.
В Европе же такой статус ребенок приобретает сразу с момента изъятия, органы опеки становятся его законным представителем и могут немедленно поместить в замещающую семью. Это совсем не значит, что в итоге его не вернут родителям, но до возвращения они теряют права на своего отпрыска.
«В России все заинтересованы в том, чтобы сохранить семью», - отмечает директор «Надежды». – «Но если не хочет меняться взрослый – ребенок не изменится никогда».
Виды насилия
И в нашей стране, и за рубежом для изъятия детей из семьи может быть только одна причина: нахождение их в опасности, то есть под угрозой. Но, как отмечает карельский Уполномоченный по правам ребенка Геннадий Сараев, «у них» насилие может быть нескольких видов: физическое, психологическое, и даже экономическое – когда ребенка лишают карманных денег. В России же пока реально доказать можно только насилие физическое. Соответственно, под опасностью обычно понимается угроза побоев для ребенка. Если дерутся родители – ну что ж, дело житейское, семейное…
В Европе подобная ситуация не считается внутрисемейным делом. Ребенок не должен видеть, что отец бьет мать, или что родители пьяны. Это обозначается как психологическое насилие. К сожалению, в России нет критериев такого понятия, да и «за бугром» они довольно размыты.
В Карелии случаи изъятия детей редки, и очень мало из них становятся резонансными. Через офис детского омбудсмена таких проходит не более десятка в год. Хотя бы потому, что эта мера в большинстве своем носит очень краткосрочный характер.
В Скандинавии ситуация другая, поясняет омбудсмен. Там куда лучше развита система замещающих семей, и за работу замещающим родителям идут значительно более высокие выплаты.
По состоянию на конец 2022 года в Карелии без попечения родителей числятся 1829 детей. Из них 91 процент живут в замещающих семьях. В Центрах помощи детям находятся 169 детей, из которых 140 – подростки.
По живому
Следует понимать, что органы опеки забирают детей из семьи вовсе не ради собственного удовольствия или поддержания отчетности: тут как раз чем меньше, тем лучше. Но иногда эвакуация ребенка просто необходима. Пожалуй, наиболее характерный случай произошел несколько лет назад в той же Костомукше, когда из многодетной семьи изъяли сразу пятерых детей.
Читайте по теме: «Победила правда – или манипуляция общественным мнением»
Тогда крайнее решение было оправдано, и в итоге привело к наилучшему результату: все препоны для нормальной жизни детей были устранены, и семья воссоединилась.
Но, как и любой другой орган власти, опека может принять поспешное или даже ошибочное решение. В том числе и в нашей стране, и в нашей республике. То, что на такие ошибки общественность реагирует особенно бурно, совершенно объяснимо: ведь речь идет о детях, которых разлучают с родителями против воли обеих сторон.
В 2020 году у петрозаводчанки Ларисы Винярской изъяли двоих приемных детей, потому что у одного из них якобы нашли синяки. Женщину обвинили в побоях, хотя врачебная комиссия установила, что у ребенка особенные свойства сосудов – об этом подробно рассказывали наши коллеги с ИА «Республика». Не смотря на активные возражения детского омбудсмена и самих детей, органы опеки, образования и прокуратуры через суд лишили женщину родительских прав, а детей отправили в приемную семью в другой регион. По словам работников службы Уполномоченного, ситуация душераздирающая: дети сегодня постоянно общаются с бывшей приемной матерью…
Другой пример. Летом 2022 года в одном из районов республики у женщины также забрали двоих приемных детей, но она через суд доказала, что это было сделано незаконно. Опека не успокоилась и оспорила вердикт. Ситуация была очень непростой, поскольку речь шла о двойняшках, один из которых хотел остаться с приемной матерью, а второй нет. Суду предстояло принять нестандартное решение.
Читайте по теме: «В Карелии опекун отсудила у властей право воспитывать детей»
К сожалению, нестандартное мышление карельской Фемиде практически не свойственно. Верховный суд Карелии отменил решение предыдущей инстанции, и опекуна все-таки лишили прав. К чему это привело, в офисе детского омбудсмена прогнозировали заранее.
Читайте по теме: «В Карелии отсудившая свои права опекун готовится к новому суду»
Но время от времени семью все-таки удается отстоять. Показательный случай произошел в одном из районов республики еще в 2019 году.
Восемь в «буханке», не считая козы
В офис детского омбудсмена поступило сообщение, что в один из отдаленных карельских поселков прибыла многодетная семья из другого региона, и заселилась в заброшенный дом. И якобы эта семья скрывается от своих органов опеки, поскольку судом принято решение об изъятии детей. Геннадий Сараев выехал на место, чтобы познакомиться с «мигрантами».
«Семья была непростая», - честно признается Уполномоченный. – «У детей с родителями родственные, близкие отношения, родители о детях заботятся, дети находятся не в опасности. Но семья бедная. Люди приехали на разбитой «буханке», в которой ехала еще и коза, с очень небольшим количеством одежды. И главная претензия со стороны опеки, как показали документы, была именно бедность: жалкий быт и финансовая несостоятельность главы семьи».
Разобравшись в ситуации, Сараев пришел к выводу, что в изъятии детей необходимости не было. То есть органы опеки другого региона совершили ошибку (не путать со злоупотреблением). Поэтому с помощью юристов Службы Уполномоченного судебное решение было удачно оспорено. Правда, история затянулась почти на год, и в ожидании нового вердикта предыдущее решение фактически саботировалось (хотя семья находилась под постоянным наблюдением карельских органов опеки). Но тут уже пришлось выбирать между риском попасть под штраф и необходимостью разбивать семью. В Службе Уполномоченного выбрали первое. И победили.
Кстати, история имела неожиданное продолжение. Родителей полностью восстановили в правах, все проблемы вроде как остались позади, но однажды утром семья… исчезла. Заметили, когда дети несколько дней не появлялись в школе. Напуганные поселковые власти позвонили Сараеву и рассказали, что дом опустел: ни людей, ни вещей, ни козы, ни записки.
Был объявлен чуть ли не всероссийский розыск. «Потеряшки» в итоге обнаружились глубоко в Сибири: отец семейства пояснил, что нашел новое место для жительства, получше, чем в карельском поселке. Сейчас у них все в порядке, фермерствуют.